Джонни надеялся, что Брэд возразит, выложит ему длиннющий список возражений, но тот лишь покачал головой.

– Опуститесь пониже, пока я буду открывать дверь, – предупредил Джонни. – Справа все в порядке, а вот слева ничего не видно: мешает машина Мэри.

– Сольюсь с полом, – пообещал Брэд. – Открывайте.

Джонни потянул сетчатую дверь и на мгновение замялся, решая, что делать дальше, потом взялся за холодную руку девушки, пощупал пульс. Поначалу ничего, потом…

– Мне кажется, она жива, – прошептал он Брэду. Голос его вибрировал от волнения. – Вроде бы пульс есть.

Забыв о том, что снаружи могут шнырять люди с ружьями, Джонни до упора распахнул сетчатую дверь, схватил девушку за волосы и поднял ее голову. Брэд на четвереньках уже подобрался к самому порогу: Джонни слышал его неровное дыхание, ощущал запах пота и лосьона после бритья.

Голова девушки поднялась, да только глянуло на них не лицо, а кровавое месиво с черной дырой вместо рта. На крыльце остались белые кусочки, которые Джонни поначалу принял за рисовые зерна. Лишь потом он понял, что это осколки зубов. Мужчины вскрикнули в унисон. Крик Брэда буквально пронзил гудящее ухо Джонни.

– Что там у вас? – крикнула из кухни Кэмми Рид. – Господи, что случилось?

– Ничего, – хором ответили мужчины и переглянулись. Лицо Брэда Джозефсона посерело.

– Не выходите из кухни, – крикнул Джонни. Хотел крикнуть, потому что с его губ сорвался едва слышный шепот. – Оставайтесь на кухне! – Теперь получилось громче.

Тут до него дошло, что он все еще держит девушку за волосы.

Пальцы разжались. Голова девушки упала на бетонное крыльцо. С чавкающим звуком, которого, подумал Джонни, он бы с удовольствием не услышал. Рядом застонал Брэд, прижав руку к губам, чтобы заглушить стон.

Джонни убрал руку, а когда сетчатая дверь закрывалась, вроде бы уловил движение на другой стороне улицы, в доме Уайлеров. Кто-то ходил по гостиной, за большим окном. Впрочем, какое ему до этого дело. Ему ни до кого нет дела, включая себя. Джонни хотелось только одного: услышать приближающийся вой сирен патрульных и пожарных машин.

Но слышал он лишь гром, потрескивание огня в доме Хобарта да шипение дождя.

– Оставим… – начал было Брэд, но у него перехватило дыхание. Спазм прошел, и он продолжил: – Оставим ее.

Да. А что еще они могли сделать в тот момент?

Они начали отступать, не поднимаясь с колен. Джонни замешкался, сдвигая к стене осколки фарфоровой статуэтки, поэтому Брэд первым добрался до столовой Карверов, где его, тоже стоя на коленях, поджидала жена. Внушительный зад Брэда качало из стороны в сторону. При других обстоятельствах Джонни нашел бы это смешным.

Уголком глаза он заметил нечто необычное и остановился. У двери столовой, где Дэвиду Карверу уже не резать индейку на День благодарения или гуся на Рождество, Джонни заметил маленький столик с еще десятком фарфоровых фигурок. Столик не стоял на всех четырех ножках, а привалился к стене, словно пьяница, решивший передохнуть у фонарного столба. Одну ножку у столика отшибло. Фарфоровые пастушки, молочницы, селяне лежали на животах и спинах, одна статуэтка свалилась на пол и разбилась. Среди осколков лежал какой-то черный предмет. В сумраке Джонни принял его за труп большого жука. Но, приблизившись, понял, что ошибся.