– Готово!

Этьен обмяк, несколько секунд просто глубоко дышал, а потом открыл глаза.

– Спасибо, – произнес он одними губами.

– Не за что, – девушка снова промокнула ему лоб влажным полотенцем. – А теперь вам лучше поспать.

– Только не вздумайте вплетать заклинание сна в обезболивающие, – пробормотал полисмаг. – Я и в нормальном состоянии плохо переношу подобное.

– Я оставлю вам Бонни, – улыбнулась она. – Вы же знаете, васские овчарки – лучшие регенераторы сил.

Пес, словно ожидая эти слова, запрыгнул на кровать и свернулся в ногах раненого клубочком. Осторожно, чтобы не потревожить, положил морду на ноги и шумно выдохнул.

Этьен улыбнулся и закрыл глаза. Вскоре его дыхание стало размеренным.

Убедившись, что пациент крепко спит, Франсуаза подошла к покосившемуся серванту. Стараясь, чтобы створки не скрипнули, осторожно достала бутылку вина и бокал, тщательно хранимые для таких случаев.

Плеснув дрожащей рукой рубиновой жидкости, она тщательно закупорила бутылку, поставила ее на место, и только потом пригубила. Терпкий солнечный вкус разлился по языку.

Потягивая вино, Франсуаза направилась к окну и присела на подоконник. Огромная почти полная луна висела над крышами домов так низко, что казалось, ее можно потрогать рукой. Не хватало только одного края. Девушка подышала на стекло, потом осторожно провела рукой, дорисовывая этот край, усмехнулась и покачала головой. Видела бы сейчас ее мама!

Что сказала бы Марианна д’Эгре, узнай, что в постели дочери находится почти обнаженный мужчина, трудно было даже представить. Девушка обернулась и взглянула на полисмага. Магия вассконов начала действовать, отеки спали, а кровоподтеки стремительно темнели, перецветая в синий.

Он все-таки пришел… Эта мысль вызвала у девушки улыбку. Которая, впрочем, исчезла почти сразу. Странно, что Этьен направился именно к ней, вместо того, чтобы идти к целителям.

Прагматичная по натуре Франсуаза не была склонна верить рыцарским порывам. Разве что у полисмага от удара по голове и боли помутился разум, и он действовал неосознанно.

Она сделала еще один глоток. Состояние шока, конечно, могло объяснить, как Этьен оказался у ее дверей, но совершенно не объясняло все синяки и ссадины. Почему-то вспомнился Жан-Жак, с ухмылкой потирающий сбитые костяшки пальцев. К тому же он вскользь упомянул Этьена, а в совпадения Франсуаза не верила. Но с чего вдруг ассистенту декана нападать на полисмага? Конечно, Жан-Жак мог разозлиться за то, что был вынужден заплатить Франсуазе, но, зная характер ассистента декана, он затеял бы драку в открытую.

Девушка одним глотком допила вино. Голова просто раскалывалась. Она с тоской посмотрела на кровать, в которой спал раненый. Потревожить его Франсуаза не решилась, и ей пришлось довольствоваться диваном.

С трудом уместившись на нем, девушка думала, что не заснет, однако усталость взяла свое.

Сон был тяжелым и вязким. Она все время куда-то бежала, перед глазами проплывали огненные руны, а где-то далеко голос академического призрака взывал о помощи. Рычание Бонни заставило его замолчать.