На другой день Кира уехала рано, ей предстояла очная ставка с отцом. Девушка выглядела спокойной и даже довольной, Елена могла бы поклясться, что та испытывает удовлетворение оттого, что может наконец оправданно называть Михаила негодяем.

– Как папа мог довериться этому человеку! – с негодованием заметила она перед самым уходом, натягивая куртку. – Он совершенно не разбирался в людях!

«Как и я», – подумала Елена, запирая за гостьей дверь. Проплакав полночи, она чувствовала себя разбитой, почти больной. Увидев в зеркале свое опухшее лицо, женщина торопливо отвернулась. «Надо взять себя в руки! И вообще, глупо плакать из-за несостоявшегося романа, тут впору страдать из-за разрушенной семьи!»

Она ощущала ноющую пустоту вокруг и внутри себя и даже обрадовалась, когда зазвонил телефон и в трубке раздался простуженный, сиплый голосок Люси:

– Привет, как дела? Что же ты пропала, даже не звонишь?

– Да ведь я уволилась, – удивленно ответила Елена.

– Как?! – ахнула та. – Взаправду?!

– Ты же была при том, как я ругалась с «удодом»!

– Мало ли с кем он ругается, не увольняться же всем поголовно! – искренне расстраивалась девушка. – Не– ужели ты официально ушла?!

– А разве об этом не говорили?

– Ни слова! – Елена так и видела перед собой маленькое личико бывшей сослуживицы, покрасневшее от негодования. – Во всяком случае, на твое место никого не взяли!

– Наверное, ты просто не в курсе!

Елена ощущала нечто вроде обиды. Оказывается, ее решительный поступок не имел в глазах начальства никакой силы. «Они, наверное, принимают меня за истеричную дуру, которая перебесится и вернется с поджатым хвостом!»

– Я сегодня же приеду за трудовой книжкой! – твердо сказала она.

На этот раз Люся поверила, и в ее севшем голосе за– звучали жалобные нотки:

– А как же я?! Кого мне теперь тут навяжут?! Скажи честно, куда уходишь? Может, я с тобой? Там платят больше?

– Даже не знаю, – не кривя душой, ответила женщина. – Но думаю, там в любом случае есть, куда расти.

– Торговля?

– Гостиничный бизнес.

Этот краткий ответ окончательно ошеломил Люсю. Пав духом, она самокритично заметила:

– Да, тут я тебе не товарищ, гостиницы – не по мне. Обворуют еще кого, а я отвечай. Куда проще шторы продавать! А может, ты все-таки шутишь? – И когда Елена опровергла это предположение, уныло вздохнула: – Что ж, побегу, скажу всем нашим… Как все-таки к нам относятся! Хоть бы слово доброе на прощание сказали, ведь ты пять лет на них пахала!

– Обойдусь без их добрых слов! – улыбнулась Елена. – А мы с тобой на прощание посидим в кафе, договорились? Как раз скоро обед. Наверное, успею!

Она не призналась, что вопрос о ее приеме на новую работу пока висит в воздухе, ей хотелось произвести впечатление человека, который ни о чем не сожалеет и ничего не потерял. Однако, положив трубку, Елена всерьез задумалась, а стоило ли убеждать Люсю в своем увольнении. «А если Петр Алексеевич не донес начальству о моих прогулах? Вдруг он оказался человеком, а не «удодом»? Ведь иногда он производил впечатление незлого мужика! Еще неизвестно, примут ли меня на службу в гостиницу! Вот идиотка, ты все еще ведешь себя так, будто тебя муж кормит!»