Я молчал.
— Разговор будет серьезный, имей в виду! — сказал он, не отрывая взгляда от стены.
— Не так уж это плохо нарисовано, — сказал я.
Он вскочил, подбежал к стене, ткнул в стену пальцем:
— Это?!
— А что?
— Бандит! — погрозил он мне пальцем, измазанным в краске.
Вошла мать. Косило ее, как никогда. Ни с того ни с сего она сказала:
— Ведь я была у знаменитого Павлова, невропатолога, и он даже меня не осматривал, а сразу посоветовал не расстраиваться.
Идет в свою комнату, скрипят пружины кровати. Оттуда я слышу:
— Павлов мне сказал: вам нельзя расстраиваться, вам нужно больше спать.
— Бессовестно ты поступаешь с матерью! — Отец натягивает на голову свою неизменную брезентовую фуражку, собирается уходить.
Мне хочется остановить его, пойти с ним, но как это сделать?
— …Знаменитый невропатолог Павлов… нервная система человека…
Никто ее не слушает.
— Не уходи, отец…
— Откройте дверь профессору! — кричит мать. — Когда меня не косило, я открывала двери каждую минуту!
Да, это Шкловский, профессор. Ни я, ни отец звонка не слышали.
Отец снимает фуражку.
Профессор Шкловский прошел к матери в комнату, а мы с отцом остались сидеть в столовой.
Стояла перед нами стена — картина. Невольно смотрел на нее отец, и лицо его хмурилось. Но было и другое выражение на его лице. Труднообъяснимое…
Он ждал Шкловского, держа фуражку на коленях.
…Профессор Шкловский отвел отца в сторону.
— Я должен вам кое-что сообщить, — сказал он побледневшему отцу, — считаю своим долгом.
— Что-нибудь серьезное? — встревожился отец. — Неужели что-нибудь серьезное?
— Скажите, сколько времени ее косит таким образом?
— Месяца два… — сказал отец упавшим голосом.
— Она не перегружала себя физически, не поднимала тяжестей?
— Ну, что вы… я бы не посмел…
— Видите ли… — сказал профессор, — по моему мнению, она совершенно здорова. Я трачу свое время, вы тратите деньги, я смею заявить: она нисколько не больна.
— Как?! — У отца был растерянный вид.
— Вполне возможно, она сама верит в свою болезнь, но это, как вы сами понимаете, другое…
— Я ничего не понимаю, — сказал отец.
— Представьте, такое случается. Мне приходилось наблюдать, — вздохнул профессор.
— Что случается?
— Лень элементарная. Простите, эгоизм…
— Я вас не понимаю.
— Мне некогда. Денег, прошу вас, не надо. Ни в коем случае.
Он взял с вешалки шляпу.
— Я в полном обалдении, — развел отец руками.
— Здесь я вам не помощник, — сказал профессор.
— Объясните мне, все объясните, — сказал отец.
— Ну, что вам объяснять, — сказал профессор, — это долго.
— Не долго, — сказал отец.
— Долго, — сказал профессор.
— Это у нее внушение? — спросил отец.
— Это другой случай, — вздохнул профессор.
— Другой? — сказал отец. Вид у него был жалкий.
— Женщины требуют к себе внимания, — отвечал профессор, пытаясь пройти, — они многого требуют. Однообразная домашняя работа их утомляет, они ищут выхода, находят его по-разному…
— Не хотите ли вы сказать, что жена моя вполне здорова? — сказал отец, загораживая дорогу.
— Вот именно это я и хотел вам сказать.
— Доктор, вы не шутите? Я своим ушам не верю! Ведь были врачи! Массажист Кукушкин брал по пять рублей в день! Он накладывал ей горячий парафин на спину, он месяц накладывал ей парафин на спину, профессор!