«Слишком сильно хотели провести задержание?»

«Вроде того», – сказала она, вставляя пистолет в кобуру.

«Ты в порядке? – спросил Эллингтон. – По голосу кажется, что куда-то спешишь».

Она почти ничего ему не сказала, почти сохранила в тайне новую теорию. Если она ошибалась, всё могло закончиться не самым лучшим образом, особенно, если бы кто-то заранее знал, что она собиралась сделать. Но с другой стороны, она знала, что не ошибается; она чувствовала это нутром, сердцем, костями. А если она что-то упускала и делала поспешные выводы, то Эллингтон мог помочь, как самый разумный человек из всех, кого она знала.

«Уайт?»

«Я думаю, я кое-что поняла, – сказала Макензи, – об убийце. О том, где он живёт».

«Да ладно? – голос его звучал удивлённо. – Что?»

Она вкратце рассказала ему о разговоре с пастором Хуксом и о том, как она нашла центр всего на карте. Проговаривая свою теорию вслух, она лишь убеждалась в том, что была права. Наконец она нашла верный путь, который приведёт их к убийце.

Закончив рассказ, она услышала тишину на другом конце линии и подготовилась выслушать привычную для себя критику.

«Ты думаешь, теория ошибочна?» – спросила она.

«Нет. Наоборот. Мне кажется, она гениальна».

Макензи сама не верила в свою удачу, и его слова её подбодрили.

«Что сказал Нельсон?» – спросил Эллингтон.

«Я ему не звонила и не собираюсь».

«Ты должна», – настаивал он.

«Нет, не должна. Он не хочет, чтобы я помогала с расследованием. А после нашего последнего разговора в участке я вообще сомневаюсь, что он возьмёт трубку, если я позвоню».

«Тогда позволь мне связаться с полицией штата».

«Слишком рискованно, – сказала она. – Если это очередной тупик, кого они обвинят в неудаче? Тебя? Меня? В любом случае это нам ни к чему».

«Это верно, – сказал Эллингтон. – Но что если это не тупик? Что если ты поняла действия убийцы? Ты в любом случае должна позвонить Нельсону».

«Мне важен результат. Если я смогу поймать ублюдка, мне не важно, каковы будут последствия для меня и моей карьеры».

«Послушай, – расстроенно сказал он, – ты не можешь пойти туда одна».

«Я должна, – сказала она. – Мы не знаем, когда он убьёт вновь. Я не могу сидеть и ждать, когда Нельсон снизойдёт до разговора со мной, или когда твои коллеги решат, что всё-таки стоит сюда приехать и всё проверить самим».

«Я мог бы выдать твою теорию за свою, – сказал Эллингтон. – Возможно, это подстегнёт Бюро к быстрым действиям».

«Я тоже подумала об этом, – сказала Макензи, – но как скоро агенты смогут прибыть сюда?»

Услышав его вздох, она поняла, что он тоже считает, что она права.

«Может, через пять или шесть часов, – ответил он, – при лучшем раскладе».

«Теперь ты меня понимаешь».

«А ты понимаешь, что ставишь меня в неловкое положение? – парировал Эллингтон. – Если ты пойдёшь туда, и с тобой что-нибудь случится, мне придётся как-то объяснить это начальству. Если ты пострадаешь, или тебя убьют, и выяснится, что я знал о твоём плане, тогда моя дальнейшая карьера будет поставлена под вопрос».

«Значит, надо постараться не пострадать и не умереть».

«Чёрт возьми, Уайт…»