Рождают вместе совершенство дома,

Но ни один из них в отдельности – не дом.

И осуждать меня за сексуальность

Не менее нелепо, чем слагать

Из хаоса посланий на кассете,

Когда забарахлит автоответчик

Сомнительно отчетливую речь.

Avanti! – голос итальянской крови

Слышнее всех других во мне звучит.

Такой вот бред, порцию которого мы, бывало, получали после воскресного обеда, когда старик уходил в пивную. Мама готовила что-нибудь типа риса кари и на край тарелки всегда клала чипсы, траву да пару овощей.

Однажды, когда Тони с Ханной пришли к нам в воскресенье, я, как будто невзначай, спросил о ее сестре, Сильвии, то есть Кобыле. Тут отец поразил меня, заявив:

– Похоже, Рой положил глаз на твою сестренку, Ханна. Ты уже не первый раз о ней спрашиваешь, да-да, знаешь-понимаешь, ты ею уже интересовался.

– Вряд ли, – отрезал я. Не то чтобы я стеснялся, нет, я действительно не мог вспомнить, чтоб я говорил о ней в их присутствии.

– Да уж спрашивал, не отпирайся, знаешь-понимаешь, – поддразнивал папа, и челюсть его оттягивалась книзу, как у Мистера Фантастик. Он улыбался все шире и шире, зубы его оголялись, отчего он стал похож на Чужого из одноименного фильма.

А ведь в Муирхаусе твоего крика никто не услышит… услышать-то услышат, да только всем по хуй.

Это безумное выражение сохранялось на его лице, и я почувствовал, как краснею, чем вызвал взрыв еще более бурного веселья.

– Ну и смех, – осклабился Тони.

– Не говори, – огрызнулся я.

Комната заполнилась хохотом, визгливый голос Ким с усилием перекрывал остальные.

В голове у меня застучало, пульс участился. Сильный запах пищи ударил в нос. Да я же Рой Стрэнг, мать вашу. Я, бля… Глубоко вздохнув, я привел себя в порядок.

– Он покраснел как свекла. Как свекла, знаешь-понимаешь, – смеялся старик, тыкая вилкой в пространство.

– Ты женишься следом за Тони, Рой – сказала Ким в своей пошлой, гнусавой манере, – я-то еще замуж не собираюсь, это точно…

Ее тошнотворный комментарий привел к желаемому результату – разговор зашел о ее личной жизни. Наверное, мне стоило поблагодарить Ким. Я решил не вспоминать больше о Кобыле. Я проявил слабость и серьезно нарушил, хоть и не преднамеренно, одно из основных правил: ничего никому ни о чем не болтать.

Когда у них родился малыш, Тони стал проводить у нас еще больше времени, чем раньше. На воскресный ужин он почему-то стал приходить один. Наверное, Ханна с ребенком отправлялась к своим родителям. Не думаю, чтобы Тони нравилась ее семья, но у меня так и не хватило куража спросить, что он думает о Кобыле. Об этом не могло быть и речи. Он ее трахнул, в этом я не сомневался, или уж во всяком случае попытался. Зная Тони, я не мог представить, чтобы он не предпринял попытки ее трахнуть, равно как сложно предположить, что Кобыла ему не дала.

Тони сидел в кресле, изредка отрывая взгляд от телевизора, Бернард шепелявил свои поэмы. Он посмотрел и сказал насмешливо, открывая банку пива:

– Поэзия-шмоэзия. – Тони просматривал репортаж о матче «Данди Юнайтед» – «Джонстоун» по каналу «Скотспорт». Комментатор утверждал, что в игре было мало интересных моментов.