Он потряс ее за плечо. Она открыла глаза и увидела медленно проносящиеся верхушки деревьев.

«…Повторяем, разыскивается владелец „вольво“, номер 7030 ВД 75. Он прибыл в гостиницу „Бристоль“ в Ницце около пяти часов утра, и после о нем ничего не известно. Неподалеку от его машины найден мелкокалиберный пистолет. Кто располагает какой-либо информацией, просьба позвонить по телефону 85-27-51».

— «Бристоль», — сказал Рене. — Какое странное совпадение.

— Но… это же «вольво» Поля! — воскликнула Флоранс.

— Что?

Он поспешно выправил машину, которая вильнула на середину дороги, раздался резкий сигнал, и они увидели, что водитель встречной машины сердито постучал пальцем по виску.

— Уверяю тебя, — продолжала Флоранс. — «Вольво-7030 ВД 75» — это его. Нет никаких сомнений.

— Но я думал, он в Лондоне.

— Я тоже… и пистолет… Рене, мне страшно.

Он поискал ее руку, сжал ее.

— Нет. Не надо бояться.

— Но ты же слышал, как и я… Номер «вольво» — 7030 ВД 75. Мне это не приснилось.

Как он раздражал своими стараниями успокоить ее, несмотря на очевидное.

— Поль в Ницце, — отрубила она. — И мне совершенно ясно, как все произошло. По какой-то причине он не смог улететь. Вернулся в Париж. Нашел твою телеграмму… мою записку…

— Но как он узнал, что мы в «Бристоле», в Ницце?.. Нет. У меня другое объяснение. Машину украли в Довиле молодые люди, которым захотелось прокатиться на Лазурный берег. Просто-напросто. А «Бристоль» — это совпадение.

— А пистолет? Говорили о малом калибре. А у Поля как раз пистолет калибра 6,35.

— Но не у него же одного!

Она не соглашалась, как будто ей доставляло какое-то удовольствие уличить его в промахе.

— Он в Ницце, — настаивала она. — Приехал туда, чтобы нас убить.

— Перестань!

— Он любит меня.

— Странная любовь… А если он одолжил машину знакомому? Что? Разве так не могло быть? Он улетел в Лондон и намеревался вернуться прямо в Париж. На два дня машина была ему не нужна.

— И этот знакомый остановился именно в «Бристоле»?

Почему такой снисходительный тон?

— Может «Бристоль» — единственный отель, где были места?

Какое-то мгновение она оставалась в нерешительности, но затем возобновила атаку:

— А почему этот знакомый исчез, едва приехав?

— Из-за женщины, думаю… Свидание где-то в другом месте… Но если у тебя другое объяснение…

Она пожала плечами и закурила сигарету. Бедный Рене! Издалека они увидели, как опускается шлагбаум железнодорожного переезда и колонна остановилась.

— Ты полагаешь, — проговорил он, — что в его ситуации он стал бы в нас стрелять?.. Если бы он нас неожиданно застал, другое дело… Но если ты права, то у него было время подумать.

— А зачем же он приехал в Ниццу?

— Он не приезжал в Ниццу. Тебе нечего бояться. Надо продолжать путь, Фло. Глупо поддаваться панике. Чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что машину украли в Довиле.

Они услышали шум поезда, затем увидели медленно катившийся товарняк. В одном вагоне блестели рога.

— Бедные животные! — сказала Флоранс. — В такую жару.

К глазам подступали слезы, но не из-за заключенных в вагоне коров, это из-за… она сама точно не знала… Из-за Поля, раздражения, неясных угрызений совести, возможно, совершаемого над ней насилия. Она завидовала спокойствию Рене и ненавидела его. Как хорошо им удается выдавать самое удобное объяснение, лучше всего их устраивающее! Поль тоже в совершенстве владеет искусством находить доводы. Застигнутый врасплох, он впадает в ярость. Тогда он бросается в машину и катит в Ниццу… Если он и правда видел записку и телеграмму, тогда ей уже не надо возвращаться домой, просить прощения, признаваться в грехах. И он в очередной раз будет прав. Так они унижают. Даже не замечая этого.