Когда они уселись у камина, Гейтлер поставил банку на столик.
— Будем говорить по-немецки, — решил он, — хотя если нас прослушивают, они все равно найдут хорошего переводчика.
Дзевоньский не отреагировал на шутку.
— Мы уже договорились, что для нас самое важное — решить где и когда нужно нанести конкретный удар. Проникнуть сквозь защиту его Службы Безопасности и попытаться нанести удар в самое неудобное для них время. А для этого мы должны хотя бы представлять, где такой удар можно нанести.
— Об этом мы уже говорили, — поморщился Дзевоньский. — Не нужно объяснять мне такие азбучные истины. Я хочу знать, к какому выводу вы пришли?
— Существуют пять факторов, определяющих мою работу, — начал Гейтлер. — Первый — это определение момента, что, на мой взгляд, абсолютно нереально сделать. Насколько я сумел понять, согласно их дипломатическим стандартам, глава государства не встречает гостей в аэропорту и не провожает их. Все встречи происходят в Кремле, проникнуть куда совершенно невозможно. Если только не попытаться сбросить туда десант из нескольких террористов, что тоже невозможно. Самолет не сможет пролететь над территорией Кремля, он туда просто не долетит, а всех парашютистов перестреляют еще в воздухе.
Второй фактор — его охрана. Насколько я могу судить, там не просто профессионалы. Это специальная служба, прошедшая особую подготовку, имеющая своих аналитиков и отличное техническое обеспечение. Они вооружены спецтехникой и другими чудесами нового века, о которых мы с вами даже не знаем.
Дзевоньский слушал молча. Он не совсем понимал, когда его собеседник шутит, а когда говорит серьезно. Но внимательно слушал.
— Третий фактор, — невозмутимо продолжил Гейтлер, — это невозможность определить время выезда «субъекта». Я внимательно прочел все газеты за последние несколько месяцев. Специально проверял по Интернету. Иногда глава государства появлялся в театре или на каком-то мероприятии, но никто не знает заранее, где именно он может оказаться. Почти никто, за исключением его начальника службы охраны и, возможно, руководителя его администрации.
— Вы считаете, что мы должны завербовать одного из них, чтобы получить нужную нам информацию? — со злостью поинтересовался Дзевоньский. — Или вы по-прежнему шутите?
— Четвертый фактор — это невозможность проведения операции в другом месте. Для этого необходимо иметь точные маршруты передвижения нужного нам лица, заблаговременно выехать в город, куда он собирается отправиться, провести проверку на месте.
И наконец, пятый фактор — невозможность самого террористического акта. К его самолету, поезду, машинам подобраться нельзя, устроить засаду где-то по дороге — нереально, напасть в толпе — абсолютно немыслимо, а проникнуть на охраняемую территорию Кремля — вообще невероятная затея.
Гейтлер открыл банку пива и с удовольствием его выпил, затем положил пустую банку на пол, рядом с собой и, взглянув на Дзевоньского, насмешливо улыбнулся.
— Из всего вышесказанного становится ясно, что вся наша затея обречена на провал еще в стадии своего зарождения. Никаких шансов у нас нет. Ни одного. Сегодня он самый охраняемый человек в мире. Правда, может, есть еще один такой человек — президент Соединенных Штатов. Или два, если считать и премьера Великобритании. — Гейтлер опять улыбнулся и протянул руки к огню.