Когда подскакали vaqueros, она спросила:

— Кто это поджег?

— Эль Карнисеро, — ответил немедленно Луис. Луис — старший сын Марии и Мануэля — мог бы быть посообразительней, подумала Саманта.

— Посмотри вокруг, здесь никого нет. Ты видишь следы?

— Нет, но это был Эль Карнисеро, — упрямо ответил он. — У него было много времени, чтобы уехать. И потом хижины горят второй раз за неделю.

Глаза у нее расширились.

— Ты хочешь сказать, что эти хижины только что построили?

— Si. Их закончили только вчера. Саманта нахмурилась.

— Сколько же было всего поджогов?

— Девять за последние две недели.

— Девять? — У Саманты захватило дух. — И склад в их числе? Луис кивнул.

— Столько припасов пропало от пожаров. И так близко от ранчо. Эль Карнисеро много себе позволяет.

Саманта больше ничего не спрашивала. Обратно она скакала с чувством обиды и разочарования. Отец солгал ей, когда говорил о ремонте. Это не ремонт, а строительство. Почему он солгал? Было ли еще что-нибудь, о чем он не говорил?

Вернувшись, Саманта увидела на конюшне лошадь Рамона Бароя. Она узнала и мустанга, и богато украшенное серебром седло с инициалами Рамона.

Прежде чем повстречаться с Рамоном, Саманта хотела поговорить с Мануэлем, который, как она была уверена, будет откровенен с ней. Она нашла его сразу за коралем — загоном, в котором клеймили скот. Мануэль сидел на веранде своего домика и ел красный стручковый перец, перемешанный с кусочками мяса и заправленный растительным маслом. На веранде, увитой цветами, стояло несколько плетеных стульев.

— Hola, Сэм, — приветствовал ее Мануэль. — Кое-кто ждет тебя в доме. Он приехал, когда ты была на прогулке. Вы еще не встречались?

— Рамон подождет, — ответила Саманта и, сняв широкополую шляпу, присела рядом с ним. — Я хочу поговорить с тобой. Ты знаешь моего отца не хуже меня. Во всяком случае, я думала, что знаю его. Так что, возможно, ты знаешь его лучше.

— Что случилось, chica? — увидев ее озабоченность, спросил Мануэль.

— Почему он солгал мне? Мануэль заулыбался, нисколько не задетый.

— О чем он солгал?

— О том, что творится на ранчо. Он не собирается даже рассказывать о всех неприятностях. Если бы Лана не проговорилась…

— Лана? — переспросил Мануэль. — У моей дочери дырявый рот. Если el patron не хочет, чтобы ты о чем-то знала, не следует заниматься собственным расследованием.

— Чепуха. Я поговорю с людьми и буду знать все. Вечером, рассказывая о делах на ранчо, отец сказал, что хижины ремонтировались. Сегодня я узнаю, что они были сожжены и после отстроены заново.

— Подожди, Сэм. Твой отец не лгал. Многое ремонтировалось и перестраивалось за время твоего отсутствия. Какой год обходился без этого?

— Допустим. Но почему отец не сказал о пожарах? Еще и склад сгорел. Но он не сказал об этом, просто упомянул, что построен новый.

— Поэтому ты решила, что он лгун? — упрекнул Мануэль.

— Он не сообщил всей правды, — твердо ответила Саманта. — А это то же самое, что лгать.

— Не сказал — значит не захотел. Возможно, что-то у твоего отца было на уме.

— А все эти пожары, кражи и Бог знает, что он еще утаивает?