С одной стороны, эксперты действительно верили в то, чем занимаются, но, с другой, эта программа позволяла безбедно жить в течение ряда лет многим консультантам, работникам нескольких ведомств и неправительственных организаций.
Другая группа сопротивления состояла из грузинских ученых. Вспоминает Бендукидзе:
Одного из них я знал с детства, с тех пор когда с мамой в экспедиции ходил. И поначалу ему как-то неудобно было со мной бороться: мы полтора месяца были вместе в экспедиции, ему было тогда около двадцати пяти, мне – пятнадцать. Но потом он понял, что я не намерен сдаваться, и начал уже довольно агрессивно высказываться, мол, я разрушаю традиционную грузинскую деревню. На самом деле это самая загадочная для меня вещь, – он явно исходил из каких-то высоких соображений, но я его аргументов так и не понял. Частная собственность на землю в Грузии существовала раньше. Мой прадедушка, например, в начале ХХ века покупал землю на деньги, которые ему присылали четверо его преуспевающих сыновей.
Но самым сильным оказалось политическое сопротивление, вынуждавшее искать компромиссы. В Грузии часть земель (160 тысяч из 460 тысяч гектаров) принадлежала государству и сдавалась в аренду. Первым компромиссом, который возник еще на стадии обсуждения проекта, стало проведение специальных аукционов для таких земель: в них могли участвовать только жители окрестных сел. Стартовая цена земли была всего в два раза выше годового земельного налога, и местные жители сами договаривались о величине каждого лота (но он должен был быть не меньше 3 гектаров, если участок не имеет естественных границ: леса или реки, например). Такой подход, безусловно, снизил экономическую эффективность, но стабилизировал ситуацию политически – поскольку успокоил местных жителей, боявшихся, что все скупят люди из Тбилиси.
На следующий компромисс пришлось пойти в борьбе за земли, расположенные на границе. Реформа предполагала приватизацию всех земель, в том числе и приграничных, в то время как в 1990-х годах пятикилометровая полоса вдоль всей границы была полностью исключена из оборота «в целях обеспечения безопасности». Руководителю пограничной службы Бадри Бицадзе силами своей жены – председателя парламента Нино Бурджанадзе – удалось поднять достаточно сильную волну сопротивления реформе: по его мнению, приватизация представляла угрозу для национальной безопасности. Бендукидзе полагает, что это противостояние связано с распространенным заблуждением:
Люди не понимают, что такое собственность на землю. Это же не вещь, не предмет, ты не можешь ее взять с собой. Это право использования вот этого участка планеты, и не более того.
В разных странах это разный набор прав: есть право на зонирование, строительство, право целевого использования и так далее, – но абсолютных прав вообще нигде нет. То есть этот куцый набор никак нельзя сравнить с правами, например, суверена на свою территорию. Но почему-то происходит смешение этих понятий, и люди думают, что фактический владелец земли имеет те же права, что и суверен. У нас такое можно было услышать: «А если азербайджанцы купят землю вдоль границы с Грузией, это будет уже Азербайджан?