– Г-м-мм, да, – промычал Акантов. Пижурин испытующе, с усмешкой, смотрел на него:

– Что?.. Поражены?.. Ну, скажите мне прямо в лицо, скажите: мерзавец!.. Не стесняйтесь. Не обижусь нисколько. В этом и вышина моя над вами. Для вас, это – оскорбление. Для меня – ничего не значащее слово из восьми букв, слово для крестословицы. Поймите, что если у меня только мое «Я», а весь мир – за меловой чертой, то для меня мира и так называемого общественного мнения нет… Грубо выражаясь: «плевать»!.. Впрочем, я грубых слов не люблю. Мне все – все равно. У меня есть только одно, что мучит меня и не дает мне покоя: это – страх смерти… Вот, чтобы вам этот-то мой страх был понятным, я и вернусь к легенде…

Через закрытое окно было видно, как к румяному закату спускалось золотое солнце. Длинные тени упали от домов и деревьев сада, от гаражей и сараев. Умирание дня тихою печалью входило в Лизину комнату, где в кресле глубоко и неподвижно сидел этот странный и страшный человек, масон…

– Говорят, что книжники и фарисеи, которые, как о том повествует Евангелие, все «приступали» ко Христу с разными вопросами, искали убить Его, предали на казнь и были при распятии, – были масонами… Не знаю… Они боролись с Христом, как и теперь масонство противоположно христианству и борется с ним… Масонство очень древне. Оно идет от времен царя Соломона, от строителя Соломонова храма, архитектора Адонирама. Вы слыхали?..

– Нет…

– Вот тут-то и лежит легенда, смутившая всю мою жизнь и лишившая меня покоя. Адонирам обладал божественной истиной. Он знал, что такое – гармония. А в архитектуре, да и в одной ли архитектуре, собственно говоря, везде, гармония, это – все… Соломон назначил Адонирама строителем иерусалимского храма, который должен был быть совершеннейшей гармонией. Сто тридцать тысяч рабочих было согнано на постройку. Учениками, простыми кладчиками, руководил Иоаким, товарищами-подмастерьями – Вооз, и мастерами – Иегова… Храм воздвигался поразительной красоты линии, ибо строитель его, Адонирам, обладал тайной гармонии. Адонираму – поклонение, Адонираму – деньги, Адонираму – внимание и почет от премудрого царя Соломона… И встали между Адонирамом и мастерами зависть. Зависть – родная сестра ненависти. И было решено похитить тайну Адонирама… Безумцы!.. Разве можно похитить талант, украсть или отнять у гения его искусство? Можно отнять у Шаляпина его голос и гений его перевоплощения? Можно похитить у Рафаэля четкость его рисунка и воздушность его красок? У Пушкина гармонию стиха и остроту мысли?.. Я много думал об этой ужасной истории, и я вижу ее. Душная иерусалимская летняя ночь… Запах красной пыли, благоухание Саронских роз и лилий, вонь чеснока и пригорелого бараньего сала, вонь людской толпы рабочих, идущих с работ. Я вижу, как, закутавшись в белый плащ, Адонирам медленно идет с постройки, погруженный в дальнейшие расчеты. За воротами его ожидает нарядно поседланный осел. Дома ждет его пиршество и на нем наложницы… У выхода, в темноте ночи, приступили к нему мастера. «Адонирам, скажи нам тайну гармонии»!.. «Адонирам, передай нам золотой треугольник с таинственным именем, которым ты безошибочно угадываешь пропорции»!.. Перед Адонирамом Вооз, Иоаким, Иегова и с ними толпа возбужденных распропагандированных «товарищей»! Адонирам молчит, он ускоряет шаги, наконец, он бежит к колодцу, чтобы бросить туда свой золотой магический треугольник. Товарищи ударяют Адонирама молотком по голове. Обливаясь кровью, Адонирям поворачивает и спешит к северным воротам храма. Но и там засада товарищей. Адонирама ранят киркой. Он падает и ползет вдоль стены, товарищи бегут за ним, но не смеют схватить его. Адонирам у колодца… Он выхватывает из-под плаща треугольник. В темноте ночи блестит на мгновение золото и бесшумно скрывается в колодце без дна… «А-а-ааах!», – раздается в толпе. Адонирам бежит из последних сил к восточным воротам храма: там спасение. Но у ворот осмелевшие товарищи схватывают Адонирама и циркулем поражают его насмерть…