Обыск превращался в издевательство. Высокая надзирательница осматривала влагалище куда дольше и тщательнее, чем следовало при досмотре. Такое делалось намеренно, чтобы унизить заключенную.

Низкая женщина не возражала, она сказала Надежде:

— Лежи смирно, красавица! Когда сопротивляешься — больнее.

Наконец высокая дама вытащила руку из интимного места, но Надежду не отпустили. Надзирательница заменила перчатку, капнула немного вазелина на палец и резко вошла в анальное отверстие девушки. Лицо у подследственной стало еще более красным от стыда. Но надзирательница ввела и второй палец.

Зафиксированная на кресле Надежда охнула от возмущения, а высокая дама только усмехнулась, добавила третий палец и углубилась в прямую кишку. Как это противно и унизительно, когда у тебя копаются в заднем проходе!

Надежду трясло от боли и бессилия. Низкая надзирательница успокаивала ее:

— Мы должны посмотреть. Не дергайся, сейчас все закончится.

У Нади потекли слезы по щекам, а высокая женщина все глубже и глубже проникала в анальное отверстие, словно хотела разорвать его.

Низкая осадил подругу:

— Не порви ее…

— Она бывалая, у нее очко разработано, — сказала высокая надзирательница, но ослабила напор, немного повертела в анусе пальцами и сказала:

— Надо бы ей туда зонд всадить.

Низкая ответила:

— Прежний зонд порвали, а нового не принесли… И вообще, кончай над ней издеваться. Мы ее и так достаточно травмировали.

Высокая надзирательница возразила:

— Майор велел, чтобы обыск был самый тщательный!

Низкая пояснила:

— Он так в отношении всех подозреваемых в убийствах приказывает, чтобы сломить волю подследственных.

Высокая надзирательница извлекла руку из ануса и сказала:

— И тут, похоже, чисто.

Потом обратилась к Надежде:

— Ну, ладно, живи!

После чего сорвала перчатки и бросила их в утилизатор. Надежда с облегчение выдохнула: наконец-то обыск закончен. Но надзирательница извлекла другую пару резиновых перчаток и снова надела ее. Подследственную опять затрясло: экзекуция продолжается?

Низкая успокоила ее:

— Не бойся! Сейчас она проверит твои ножки и все!

Высокая надзирательница пощупала мышцы тренированных ног Надежды, ее коленки, надавила на икры. Спустилась до подошв, ощупала каждую ступню. Раздвинула даже пальцы ног. Вроде, ничего болезненного. Но, все равно, противно, стыдно, страшно. Зачем все это?

Наконец низкая дама объявила:

— Обыск закончен. Теперь тебя нужно помыть в душе и в камеру.

Надежде выдали полотенце, кусок хозяйственного мыла, провели по коридору в душевую. Настроение было отвратительным, сильно болело влагалище, кружилась голова. Почему над ней так издевались? Для чего такая жестокость? И надзирательницы смотрели на нее с презрением.

Надежда приняла решение: она будет молчать! Во что бы то ни стало — молчать. Она ни слова не скажет о Борисе. Вообще не скажет ни слова! Не будет никаких чистосердечных признаний, никакой информации следователю. Ничего!

Она станет вести себя как глухонемая и откажется подписывать любой протокол.

Надежду отпустили через пару дней. Инна сообщила ошарашенной девушке, что удалось задержать настоящего убийцу, а она теперь, после формального подписания необходимых бумаг, может быть свободна.