С Елизаветой все обстояло иначе. Она волновала его как женщина, и свои невольные чувства он старался спрятать за излишней требовательностью. Степан в силу своего характера привык реализовываться полностью и в любом деле старался ставить финальную точку. А если уж ухаживал за женщинами, то непременно старался довести дело до постели. С Лизой, в силу каких-то условностей, подобного пока не случилось, а потому он ругал свою нерешительность, был зол на службу, которая постоянно сталкивала их вместе. Но особенно негодовал на себя за то, что в присутствии Лизы у него вдруг пропадала залихватская удаль, а сам он неожиданным образом превращался в телка, способного разве что украдкой взглянуть на объект своего обожания!

Так что не стоит удивляться тому, что нерастраченное чувство привело его под окна Лизы. Куда же подевался тот гусар и балагур, который с легкостью разбивал женские сердца и лихими кавалерийскими набегами покорял самых известных недотрог? А вот он где… Спрятавшись в тени каштанов и нежно вздыхая, смотрит на окна обожаемой девушки.

К черту все эти условности! Отшвырнув окурок, Куприянов проследил за тем, как тот, описав огненный полукруг, падающей звездой затерялся где-то во тьме.

Переборов робость, Куприянов негромко постучал в дверь. Ему было известно, что Елизавета сейчас одна. За прошедшие несколько дней он успел выучить ее распорядок. Сразу спать она не ложилась, некоторое время читала, потом писала письма и только тогда ложилась спать. Позавчера вечером в ее дверь неожиданно постучался старший лейтенант из соседнего подразделения. В тот момент у подполковника Куприянова все внутри сжалось от ревности, и он испытал немалое облегчение, когда Елизавета спровадила героя с порога.

Постучавшись, Степан замер в ожидании. Некоторое время за дверью было тихо. Потом он услышал осторожные шаги, дверь приоткрылась, и в проеме показалось настороженное лицо Елизаветы. Несколько секунд девушка подозрительно всматривалась в ночного гостя, после чего, расслабленно улыбнувшись, произнесла:

— Заходи!

Сказано это было просто, как будто Лиза ожидала его появления. Словно между ними не существовало служебных преград, словно все было обговорено заранее.

Степан почувствовал на своей ладони прикосновение ее прохладных пальцев, которое немедленно подняло градус его возбуждения. Куприянов уверенно, зная, что не получит отказа, притянул девушку за талию к себе и впился губами в ее приоткрытый рот. Его руки уверенно и бесстыдно шарили по ее гибкому телу, а чувствительные пальцы через гимнастерку ощущали каждый его овал. На некоторое время он задержал ладонь на ее грудях, а потом из какого-то мальчишеского баловства легонько надавил на них. Лиза невольно охнула, тотчас ослабев, и Куприянов, подхватив ее на руки, понес в комнату.

— Ты ненормальный, — шепотом произнесла Елизавета.

— Я это знаю, — ответил Куприянов враз осипшим голосом.

Положив девушку на кровать, он принялся снимать с нее гимнастерку. Получалось это привычное дело несколько нервно, но он ничего не мог с собой поделать. Куприянов понимал, что в этот момент он напоминает торопливого несмышленого подростка, впервые добравшегося до женского тела.