– Да ладно, что-то нехороший мы разговор завели.

На соседнее дерево неслышно села сова и гугукнула, напугав всех троих, потом взлетела и догнала в траве нерасторопную полевку.

– Вот и с нами так, – сказал Густав.

– Все, давайте подремлем, завтра еще идти и идти, – предложил Крафт.

– И то правда, но, честно говоря, братцы, не спится мне, распирает мою душу радость, что на свободе я. Теперь обязательно доберусь до своих коровок, вот лишь денежек на дорогу добыть надо, чтоб быстрее ехалось.

– Денежек у туранов можешь спросить, они теперь добрые, – заявил Крафт.

– Ну, у туранов или не у туранов, а способ найду, – сказал Густав и, уже засыпая, пробормотал: – Найду способ…

Густав не просто уснул, он начал так храпеть, что Питер стал опасаться за их безопасность. Крафт ткнул храпуна в бок, и тот, пожевав губами, захрапел тише.

Вскоре и Питер, привалившись к плечу Крафта, погрузился в сон. В этом сне была Ирма, такая, какой он ее запомнил, – роскошное белое тело и черные распущенные волосы. И Питер снова просил ее, чтобы рассказала, что будет с ним дальше, после того как он выжил в этой жуткой бойне.

– Ну хорошо, слушай, – сказала она, но, как и в прошлый раз, ее прервали.

Жуткий вопль подбросил Питера, и он моментально оказался на ногах с трофейным мечом в руке. Крафт приготовился отражать нападение копьем, но жуткий вопль издавали не враги, а Густав.

– Чего орешь? – Крафт пнул его в бок, Густав вскочил и, тыкая туда, где только что лежал, пояснил:

– Там змея, она меня укусила… кажется…

– Куда она тебе укусила?

– В руку! Она такая холодная, скользкая!..

Крафт покачал головой и огляделся. Уже начало светать, и можно было двигаться дальше.

– Ты нам вместо сержанта Уэйта, Густав, с тобой не проспишь. – Он шагнул под дерево и поднял из травы задавленную лягушку. – Вот она, твоя змея, скотовод, кажется, ты убил ее своей задницей.

– Этого не может быть, я же видел змею, – не сдавался Густав.

– Ну тогда ищи ее, а мы с Питером отольем и пойдем дальше.

Еще до полного восхода солнца беглецы сумели пройти пару миль, а также напились из лопухов собранной росы.

Густав стал жаловаться, что продрог и, наверное, заболеет.

– Вам-то что – вы в сапогах, а на мне чоботы дырявые!

– Ты расстался с мундиром по собственной воле, – заметил ему Питер. Бесконечное нытье Густава начало его раздражать.

– Что значит по собственной воле? Меня, что ли, спрашивали, когда гнали на эту войну?

– Замолчи, никого не спрашивали, – вмешался Крафт.

Лес стал редеть, и это едва не сыграло с беглецами злую шутку. Совершенно неожиданно они увидели всадника, ехавшего по едва проторенной в лесу дороге. Им пришлось упасть в траву, чтобы не быть замеченными. Следом за первым появился еще один всадник, а далее целый отряд десятков из четырех. Это были разбойники – карсаматы, тураны, краснолицые осасеки, их седельные сумки раздулись от награбленного – теперь, когда на этом берегу не было кирасир барона Литвара, из южных мятежных провинций на север двинулись все, кто мечтал отомстить северянам за их благополучие.

Разбойники проехали, и беглецы с осторожностью пересекли дорогу. Она была песчаной, потому и не было слышно стука лошадиных копыт.