В этой ситуации Нилл снова повел себя не так, как подобало бы грамотному руководителю, – он отрешился от действительности, отгородился от окружающих. С ним стало трудно общаться, и сотрудники боялись теперь сказать ему хоть слово поперек. Его тягостное состояние становилось все более заметно, хотя он и пытался поддерживать видимость того, что с ним все в порядке. Многие из его окружения чувствовали, что он неискренен, а потому не могли предвидеть его реакцию на те или иные события. Это сбивало их с толку и выводило из равновесия.

Многие догадывались, что с Ниллом что-то происходит, но никто не знал, что именно. По словам одного из его коллег, «с ним стало невозможно разговаривать. Он считал свое мнение единственно верным и вел себя, как диктатор. Он не хотел никого слушать и постоянно опасался, не задумал ли кто-нибудь помешать его планам. Он стал очень вспыльчив». Едва ли стоит удивляться, что сотрудников отдела вскоре охватила «придворная болезнь»: почти никто из них уже не мог (или не хотел) говорить Ниллу правду{57}.

Но, в конечном счете, даже «придворная лесть» не уберегла Нилла, ведь от действительности все равно не скрыться. Даже когда нет других проблем, не стоит забывать, что враги не дремлют. Конкуренты Unilever с радостью искажали факты, пользуясь возможностями средств массовой информации. Нилл и его команда больше не могли отрицать того, что в случае некорректного использования продукт повреждает ткань и, возможно, даже представляет угрозу здоровью. Выпуск на рынок плохо проверенной продукции – это, несомненно, серьезный просчет. Но еще хуже было то, что Нилл не сумел вовремя признать свои ошибки и быстро исправить ситуацию. Это скандальное и унизительное поражение дало многим журналистам возможность подзаработать на публикации разоблачительных сенсационных материалов.

С этого все и началось. Как говорит сам Нилл, на него обрушилась целая лавина неприятностей. Тревожные сигналы следовали один за другим.

После неудачи с выпуском злополучного мыла Ниллу как никогда нужна была поддержка друзей. Но, оглядевшись вокруг, он с удивлением обнаружил, что почти все они куда-то подевались. Как сказал один из его коллег, «пока он был им нужен, люди его терпели, но при первых же признаках беды, они, не раздумывая, бежали с корабля». Знакомые и приятели, никогда прежде не бросавшие его на произвол судьбы, перестали даже звонить. Для Нилла это стало потрясением: он никогда бы не подумал, что люди повернутся к нему спиной, едва почуяв неладное.

Семейная жизнь тоже шла под откос. Приходя домой, Нилл чувствовал себя глубоко несчастным. Он терзался угрызениями совести, казнил себя за ошибки. Впервые в жизни Нилл серьезно задумался над тем, что он представляет собой как руководитель и как личность. Ему необходимо было пробудиться от иллюзий. Он пытался понять: «Как эта неудача в бизнесе связана с моими действиями и решениями? Что было в моем поведении такого, что друзья отвернулись от меня, а семейная жизнь превратилась в сущую муку? Был ли я хотя бы когда-то таким замечательным руководителем, каким сам себе казался? Почему я вовремя не заметил, что все пошло не так? Может быть, это из‑за тщеславия? Отчего люди перестали делиться со мной важной информацией, почему они покинули меня как раз тогда, когда я так нуждался в помощи?»