Словно от бессилия и всех выплескиваемых эмоций.

Ему этот крик ее сорвал какой-то стоп-кран! Будто отрубил тот непонятный ступор, что владел Богданом последние несколько минут, пока Юля его тело изучала, заводила, возбуждала своими прикосновениями-ударами. Знала же его, чертовка! До последней реакции и рефлекса.

Хрипло рыкнув горлом, сгреб ее обеими руками, приподнимая к себе. Хотел в губы впиться, но Юля снова отвернулась. Начала его шею целовать, как-то дразняще покусывать за ухо… отчего у Дана в паху как огнем обожгло. Знала все его триггерные точки! Глухо застонал, поднимая Юльку еще выше, впился жадным ртом в ее грудь через ткань футболки, чувствуя, как она выгибается, давит стон внутри себя, вжимая ногти ему в плечи. Выругался…

Ни фига! Ему нужен максимум от нее, полная отдача!

Развернулся, уперев Юлю в стену спиной, зубами дернул, помогая кое-как себе рукой, задрал эту чертову футболку вверх и напал алчными губами на уже сжавшийся острый сосок, ударил языком, втянув себе в рот…

— Да-а-н! — Юля застонала в голос, утратив свой чертов контроль! На спине мигом взбухли царапины от ее ногтей.

Да, мля! Ему это и было нужно!.. Она вся, до дна! Особенно после того, что услышал!

— Да, малая! Да! — обвел языком ее тату-стаю, «вгрызаясь» ртом в другую грудь, дразня, прикусывая, облизывая.

А рука уже живот накрыла, растирая, придавливая. Ни х**а не нежно, как помешанный какой-то… Но ведь он и был всегда помешан на ней! Жадно, давяще, сжимая нежную кожу. И вниз, два пальца сразу между влажными, набухшими складками, придавив клитор. Но тут же дальше, в ее тело, в самую суть! Назад, и снова толчок, дразнит!

А Юлька, словно в отместку за удовольствие, которое он заставлял ее ощущать, пятками с силой вдавила Дану в поясницу… больше насаживаясь, мля, заставляя его дуреть и тяжело дышать, хватая воздух распахнутым ртом от желания большего.

Но ведь ни фига не легче, горечь только сильнее разливается между ними почему-то, как отрава, привкусом на языке, холодком в животе…

Зубами в его шею впилась, а ее ладонь уже на брюках, расстегивает пуговицу. И по х*ену уже, что штаны мокрые, холодные, противные, Дану ни фига охоты не сбило… Он весь горел, и она пылала в его руках такой же охотой! Хотел ее до чертей в глазах! Плевать на горечь, переборет!..

— Ну давай же! — ломающимся голосом вдруг требовательно велела Юля, продолжая бедрами насаживаться на его руку.

Только ей до его паха добраться в таком положении вообще неудобно было. Понял. Отстранился на мгновение, прекратил ее ласкать пальцами, но не отпустил губами сосок, который так и терзал ртом. Дернул вниз штаны вместе с трусами: член уже стояком, эрекция бешеная, вроде и не брал ее полтора часа назад. Головка влажная от того, с какой силой Юльку хочет.

Не до нежности опять, причем обоим. Не до промедления.

Таким же алчным, жадным толчком ворвался во влажное влагалище, охватившее его дурманяще тесно, горячо. В голове набат от того, как ее плоть пульсирует от каждого его погружения-удара. Блин! Стены гипсовые сделала при ремонте, как бы не проломить… Но по хр*ну же на самом деле! Вколачивается в нее, шею целует так, что на каждом сантиметре засосы, кажется. Метки… Потому что ЕГО она, его! Только Дану принадлежит! Никому не отдаст!..