— Ой, Мил, тут уже толпа «подстраховщиков», становись в очередь, — рассмеялась, хоть и больше опустошенно, чем весело. — Дурдом, если честно!
— Достали? — с сочувствием вздохнула подруга, мгновенно это уловив. 9a7e39
— Есть такое, — не кривила Юля душой.
— Вы хоть с Ярославом поговорили? Он про Богдана в курсе теперь?
— В курсе… И да, поговорили, решили все…
— Ну и хорошо, одной проблемой меньше! — не дала договорить Мила. — Знаешь что?! У меня идея есть, как тебя отвлечь и разгрузить!
— Какая? — вообще потеряла нить разговора Юля.
— Ты нам, подруга, на свой День рождения еще не выставлялась, между прочим, — с весельем напомнила Мила. — Уже два месяца откладываешь. Да, я помню, что у тебя у отчима приступ был и потом завал, все помню, — сразу же добавила подруга, не дав Юле и слова вставить, чем невольно заставила ее рассмеяться. — Ну так мы устали ждать и сами тебе праздник организуем, чтоб расслабить! Я уже с девчонками обсуждала, все «за». Таня даже нашла место, так что готовься, дорогая. Приблизительно на среду, но я тебя буду в курсе держать… Собственно, потому и позвонила. Не парься больше и жди вечеринку! Заслужила несколько минут релакса, — поделилась с ней Милка, если по правде, то ошарашив грандиозным намерением.
И отключилась, так и не поняв, кажется, что Юля в прострации.
Хотела перенабрать и отказаться… А потом прям какой-то кураж… Да ну их всех! Вот правда, заслужила. И сейчас никакого аврала нет, может, наконец, и себе вечер посвятить, погуляв с подругами и отметив праздник, который в этом году совсем мимо прошел!
Глава 20
«Знаєш, мій день
ніколи не розпочинався без думок про тебе.
Знаєш, мій день…
Бо відчуття — вітрила,
Чекай на мене, мила»
(Знаешь, мой день
ни разу не начинался без мыслей о тебе.
Знаешь, мой день…
Чувства — паруса,
Жди меня, милая)
«Курам на сміх» Арсен Мірзоян
Настоящее
— Ты выглядишь слишком задумчивым, парень. Я бы даже сказал, грустным или разочарованным, но не уверен, — Михалыч внимательно всматривался в него, словно искал какие-то знаки. — Опустошен, — одно слово прозвучало вердиктом.
Умный он, как ни крути. Умный, опытный, стрелянный. Жизнь научила? Наверное. Вот и Дана учит, то и дело сбрасывая с вершин каких-то убеждений и уверенностей. Больно, противно, отвратно. Но, видно, иного пути нет. И как кто ни призывал постигать мир по чужим ошибкам, не работает так. Пока свои колени в кровь не собьешь от этих падений, пока раз надцать не выбьет тебе зубы сука-жизнь, не достичь той спокойной и отрешенной, удовлетворенной мудрости с долей пофигизма, позволяющей своим существованием наслаждаться.
Дан такой ступени еще не достиг. Он все еще сплевывал кровь от очередного удара-предательства. И хоть сам начал подозревать и догадываться, потому как иного объяснения найти не мог, а принять и отпустить такой удар в спину от человека, которого другом считал едва не всю жизнь, пока не мог.
— Я с Ге…ной говорил сегодня, — прозвучало так, будто имя лучшего друга забыл, пытался вспомнить. Или поперхнулся звуками.
Отвернулся от окна, в котором пялился на ночной город, как-то остро ощутив тоску по Юльке. Ее дом отсюда видно было, Михалыч к ней ближе всех жил, потому и Дан у него нередко ночевать оставался. Сейчас хотелось быть около нее, сонной и теплой, родной до дрожи… И такой далекой из-за его собственных гребанных ошибок!