— Да… А как ты вообще…

Не дослушав Ванина, я отмахнулся:

— Давай потом поговорим? Тем более что тебе сейчас долго разговаривать нельзя. Полежи спокойно, а мне надо быстренько все организовать.

После этого повернулся к профессору и попросил:

— Игорь Михайлович, вы пока тут побудьте, а я машину к сараю подгоню. И еще… там, в сумке то, что вы заказывали. Упаковку брать не стал, но все железо здесь.

Сосновский аж расцвел от этого известия, но тут опять влез Лешка. Вот ведь человек — на ладан дышит, а туда же:

— Сергей… но все-таки… ты… кто? Скажи… мне, может, жить осталось… всего ничего… Хочу… знать.

— В данной ситуации — твой ангел-хранитель! А теперь очень прошу — заткнись и поменьше воздуха хапай, а то я тебя до врачей не довезу!

Ванин, поняв, что разжалобить меня не удастся, наконец замолк, и я получил возможность заняться делом.

Подогнав джип к воротам сарая и оглядевшись, дабы убедиться в отсутствии любопытных глаз, разложил сиденья и перенес Лешку в машину. Во время переноски он опять вырубился, поэтому я уже ни на что не отвлекался. Правда, «проф» после помощи в загрузке раненого метнулся в сарайчик и пропал минут на пять. Вернувшись, смущенно пояснил:

— Я второй портал и твой автомат в тайник спрятал. На всякий случай…

— Все правильно, а теперь садитесь быстрее.

Игорь Михайлович погрузился в «ниссан», и я осторожно повел машину по убитой деревенской дороге, которая выводила на трассу. А потом дал копоти, да так, что до Юрьево мы долетели буквально за двадцать минут. По пути очень коротко рассказал подпрыгивающему от нетерпения Сосновскому о своих «параллельных» приключениях. Точнее, сначала оправдывался в ответ на его вполне справедливые упреки относительно нарушения секретности, а потом просто объяснил, почему все так получилось. К чести «профа» надо сказать, что, выслушав рассказ, он перестал бурчать и признал, что, в принципе, поступил бы точно так же. То есть вопрос — «а зачем ты вообще начал помогать этим людям» у него не возник. И это хорошо, так как я и сам толком не сумел бы сформулировать ответ. Наверное, просто воспитан так — если у человека реальная жопа, а я могу помочь, то почему бы и не помочь? Хотя для многих такое поведение странно, так как большинство сейчас живет по принципу: моя хата с краю. Я подобных людей для себя называл «американцами» (такие же сугубые индивидуалисты) и старался не пересекаться, дабы не сорваться.

Но Сосновский точно не был «американцем», поэтому мой порыв понял хорошо. Единственно, был очень сильно озабочен тем, что Лешку могут не то чтобы расколоть, а начать трясти более тщательно (все-таки огнестрельное ранение — это не в пьяной драке нож под ребро получить). А это чревато не только для Ванина, но и для нас. Я на опасения «профа» лишь ухмыльнулся:

— Игорь Михайлович, ну что вы, в самом деле, как маленький? Это же бомж. Сами подумайте, кому нужно его трясти, или проверять, или слать запросы? Живой остался, вот и пусть радуется! Может даже, и дело заводить не будут, чтобы «глухарей» в отчетности не плодить. Был бы труп, тут деваться некуда — в таких случаях дело автоматически заводится. А так… Придет следователь по вызову из больницы, поговорит, галочку поставит и на этом все закончится.