Мира поняла, что сейчас расплачется, и со злостью сглотнула слезы.

Это все временно, сказала она себе, вновь застилая компостную кучу пустыми мешками. Сердце не может так долго гореть огнем.

И никто не может этот огонь выдерживать продолжительное время.

Скоро она снова станет собой, равно как и Коннор. А все, что было, останется одним из этих странных сновидений, которые то ли сны, то ли не сны…

Мира сказала себе, что ей уже легче, что физический труд пошел ей на пользу. Сейчас она вернется на конюшню и со всеми помирится, а в первую очередь — с Миком.

— Ты свое послушание исполнила, — произнесла она вслух, шагнула назад и развернулась.

И увидела, как ей улыбается отец.

— Вот ты где, моя принцесса.

— Что?

В ветвях тутовника пела какая-то пичуга, а розы цвели ярко, как в сказке. Мира обожала эти цветники, их краски и ароматы, голоса птиц, пение фонтана: прекрасная дева держит на плече кувшин, из которого вода льется в круглый бассейн.

И обожала уединенные уголки и тенистые беседки, где можно было скрыться от родни, если вдруг захочется побыть одной.

— Опять витаешь в облаках — даже не слышала, как я тебя зову. — Он засмеялся, и заразительные раскаты его смеха вызвали у нее улыбку, хоть на глаза и навернулись слезы.

— Ты — и здесь? Это невозможно!

— Имеет человек право взять выходной, чтобы повидаться со своей принцессой? — Продолжая улыбаться, он постучал указательным пальцем по крылу носа. — Недалек тот день, когда вокруг тебя начнут увиваться все окрестные парни и для отца у тебя времени совсем не останется.

— Для отца время у меня найдется всегда.

— Милая моя девочка… — Он взял ее за руку, продел себе в сгиб локтя. — Моя прелестная цыганская принцесса!

— Какая у тебя рука холодная!

— Вот ты и согреешь. — Он зашагал рядом с ней по каменистым тропинкам, мимо кустов роз, кремовых чашечек калл и ярко-синих лобелий, а игра солнечных лучей напоминала переливающуюся внутреннюю поверхность жемчужной раковины.

— Я просто пришел тебя повидать, — начал он своим доверительным голосом и хитро подмигнул, как делал всегда, когда хотел поведать ей какие-нибудь секреты. — Все в доме.

Мира повернулась в ту сторону, к трехэтажному кирпичному особняку, выкрашенному в белый цвет — так захотела мама. Большую террасу окружали цветники, переходящие в гладкий зеленый газон, где мама любила устраивать чаепития, когда выдавались погожие летние деньки.

Только маленькие сэндвичи и пирожные с глазурью.

А вон там — ее комната, подумала Мира, подняв голову. Да, вон она, со стеклянными дверями и небольшим балкончиком. Балкон Джульетты, вот как он его называл.

Значит, она была его принцессой.

— А почему все в доме? Такой чудесный день! Давайте устроим пикник! Миссис Хэнниган могла бы что-нибудь испечь, мы бы поели сыру с хлебом, пирожных с джемом…

Она хотела повернуться, побежать к дому, позвать всех в сад, но он увлек ее в другую сторону.

— Сегодня неподходящий день для пикника.

На мгновение ей почудилось, что она слышит стук дождя, а когда взглянула вверх, увидела, что на солнце нашла какая-то тень.

— Что это такое? Что это, пап?