– Неужели совсем не хочется примерить? – Богдан подошел чуть ли не вплотную, заставляя отступить к столу. И смотрел прямо в глаза, как будто стараясь заглянуть в душу и понять, насколько я искренна.

– А зачем? Даже если на миг представить, что это так и есть, хотя я в это не верю, то какой смысл? Что за удовольствие знать, что мужчина желает тебя лишь из-за какой-то тряпки?

Богдан молчал, а я добавила:

– И после сегодняшней ночи я не думаю, что ты нуждаешься в дополнительной стимуляции. Или купленные тобой вещи тоже обладают «волшебными свойствами»?

– Обладают. – Богдан прижал меня к себе и усадил на стол, вклиниваясь между бедрами. – Они охренительно смотрятся на тебе, – выдохнул мне в губы, но я уперлась в его грудь, отклоняясь и избегая поцелуя.

– Так что это сейчас было? Розыгрыш?

– Ты все слышала, и как воспринимать – решать тебе. Меня сейчас волнует другой вопрос. Ты помнишь, что я тебе говорил насчет «извращенца»? Пора отвечать за свои слова!

Его ладони легли мне на ягодицы и сжали, этак с намеком.

– Богдан, мы здесь ели! Я не буду елозить попой по столу! – взвизгнула я, когда он стал стаскивать с меня штаны.

Звонок его телефона меня спас.

– Твоя мать, – сказал он, ответив, и протянул мне телефон.

– Роза! Роза!

– Мам, не кричи.

– Ты в порядке?

– Со мной все хорошо.

– Роза, прости, я все тебе объясню…

– Нина Андреевна, ну мы же с вами договаривались… – с укором произнес Богдан, отбирая у меня телефон. – Вам лучше пока не видеться с дочерью и подумать о спасении своей души. Для вашего же блага – забудьте обо всем! – посоветовал он и отключился. После чего подхватил меня под попу и понес из кухни.

– Ты куда? – ухватилась за его шею.

– Возражения были лишь насчет стола, – произнес этот наглец.

– Богдан! Ты что задумал?! – запереживала я. Боже, у меня от всего происходящего голова была кругом.

– Найду твоему скверному язычку иное занятие, – унося меня наверх, сообщил он.

От спящей Розы было глаз не отвести. Раньше Богдан предпочитал темные комплекты постельного белья, но с ней изменил своим вкусам. Получал эстетическое наслаждение от контраста пламенеющих волос на белоснежном однотонном белье. Вчера же застелил шелковое белое с алыми розами, и эта язва ехидно заявила: «Желаешь иметь Розу на розах? Ты и после этого отказываешься признавать себя извращенцем?»

Богдану нравилось, как рыжая его постоянно провоцирует. Эти дни они только и делали, что занимались любовью, но он до сих пор не насытился ее телом.

«Может, потому, что нравится не только тело?» – прорезался внутренний голос.

Самостоятельная, уверенная в себе, непокорная, острая на язык. В ней не было ни одной из женских добродетелей, так пропагандируемых в Ордене, но именно Роза зажигала его кровь так, как ни одна женщина раньше.

В ее обществе Ковальский чувствовал себя легко и комфортно. Она умела быть ненавязчивой. Не клянчила подарки, не донимала вопросами о будущем их отношений, ничего не требовала, но именно ей хотелось дарить подарки и осыпать драгоценностями. Знал, что не примет, и от этого желание что-то купить лишь усиливалось.