Но и свидетельница никому была не нужна. Поэтому женщина и решила рискнуть собой.

Однажды во дворце один из гостей, к которому она была приставлена, после сурового нарушения заветов Всевышнего рассказал, что слуги султана активно ищут подходы к королю Галлии. Не дипломатические, разумеется, а личные. Дальние родственники близких родственников, родственники бастардов, вообще кого-то, кто мог обратить на себя пусть мимолетное, но внимание Эдмонда IV, питавшего слабость к кровным узам.

А ведь у нее была одна ночь! Ничем не закончившаяся, забытая в кошмарах пиратского набега, невольничьего рынка и беспросветного рабства.

Вот об этой ночи она и вспомнила, когда очертя голову бросилась к солдатам в безумной попытке остановить, завернуть, не дать увидеть ту самую девочку, которую и искали тогда по всему Тунису.

И повезло. Командир стражников сообразил, что поймают именно они ту девочку с родимым пятном на правой руке или нет – бабушка надвое сказала, а премия за эту вот белобрысую, дорого одетую бабу согреет его карман обязательно.

Даже если женщина соврала, вознаграждение за усердие будет выплачено. Да только вряд ли врет – за такую ложь палач ей со спины всю кожу кнутом снимет, он в этом деле большой специалист.

Так и оказалась госпожа де ла Сьот вначале в помещении стражи, потом в каком-то богатом доме в Тунисе, а затем и в Стамбуле, где какой-то невзрачный чиновник представил ей «сына».

И с этого момента пути назад не было.

Или делай, что говорят, или… Да, тут возникали разнообразные варианты. Страшные.

Впрочем, страшно было недолго. Чем больше она общалась с «сыном», тем дальше уходил страх, пока совсем не исчез. Осталась лишь симпатия к этому молодому человеку. И та постепенно перерастала в почти материнскую любовь.

Готовили ли ее к возвращению на родину? Еще как! На долгих беседах, сопровождаемых ментальными заклятьями, убеждали, заставили испытать все, что чувствует беременная женщина, рожающая. Даже дали подержать младенца, приложить к внезапно наполнившейся молоком груди.

Даже в тюремном каземате, ожидая страшной казни, де ла Сьот была искренне убеждена, что много лет назад выходила и родила ребенка. Лишь лучший ментальный маг королевства смог убрать наведенные иллюзии. Но лучше бы он этого не делал: оставшись со своими реальными воспоминаниями, женщина едва не сошла с ума – не было, оказывается, родов, не было счастья обретения сына. Пусть и пытавшегося ее убить.

Лишь известие, что Делал и бен Фарук живы, находятся в безопасности здесь, в Париже, сохранило ей рассудок.

Да, об османской разведке. Остальные проблемы она решила и вовсе легко. Ее действительно на год назначили хазнедар, казначеем гарема. До денег, правда, не допускали, но все почести оказывали.

Даже побег был настоящим! Дениз была абсолютно убеждена, если бы их с «сыном» поймала султанская стража, казнили бы обоих.

Так что проверку заклятьем правды она прошла без проблем. Если бы не лист врачебного осмотра, что был составлен при ее продаже на невольничьем рынке Туниса и о котором просто забыли организаторы этой виртуозной операции.