От нее пришлось отказаться, и не только потому, что весь двор знал – этот человек входит в круг ближайших друзей де ла Сьота. Главное – он подчиняется только королю, без прямой команды которого не пошевелит и пальцем.

А тратить время на доклад, убеждение его величества, было непозволительной роскошью. При своих связях де ла Сьот узнает об этом разговоре еще до его окончания.

Значит – схватка, после которой будут извинения, выплаты пострадавшим и родственникам погибших, но навсегда останется взаимная вражда между двумя главными воинскими подразделениями страны.

Де Фронсак попытался решить вопрос миром, лично вызвал командира охраны дома, предъявил подписанный дю Шилле ордер на арест. Получил ожидаемый отказ. И зазвенели клинки.

Охранники дрались отважно, до конца выполняя свой долг. Падали, лишь оставшись без сил. Или расставшись с жизнью. Их просто было меньше: на каждого защитника пришлось трое нападавших. Все было кончено за десять минут.

В захваченное здание вошел де Камбре. Аккуратно обходя тела, стараясь не ступать в лужи крови, он обошел все помещения. Пусто.

Но за кого же сражались и умирали охранники?

Этот вопрос он задал их командиру. Раненому, но живому.

– Хозяин и его мать должны быть в доме, – задыхаясь, бледный от потери крови, ответил гвардеец. – Из дома выходили лишь двое стряпчих, что составляли для де ла Сьота какой-то документ. В одиннадцать ноль пять пришли, в четырнадцать семнадцать вышли. Их данные записаны в журнале дежурств. Сын с матерью могут находиться в кабинете, куда нам вход строго запрещен. Дверь – в столовой, замаскирована под шкаф.

Когда виконт, посчитав разговор оконченным, повернулся к нему спиной, окликнул:

– Де Камбре, будь ты проклят.

И плюнул в его сторону густой, розовой от крови слюной.

Дверь нашлась легко. Только открывать ее было нельзя – вокруг, словно прутья мелкой решетки, сверкали и переливались линии заклятья. К счастью, знакомого. В свое время в крепости Сен-Беа де Савьер упражнялся в сторожевых заклятьях. И в том числе создавал и это, для особо нежеланных гостей.

Сейчас где-то поблизости находится взрыватель и то, что он должен взорвать. Логично. Охранникам к этой двери доступа нет, сюда, на свою беду, сунутся лишь такие как де Камбре. Те, кто придет арестовывать самозванца. Здесь они и останутся, если после взрыва будет чему оставаться.

Так, вспоминаем… Де Савьер, чтобы развеять заклятье, перекручивал… ага… вот эту линию, так… Потом соединял… да… эту, эту и во-от эту… Черт, не перепутать бы… Да! Еще вот так… Готово.

Стоп! Еще в Клиссоне учили – преодолев первый заслон, ищи второй. Только идиот не ставит дублирующую охрану. Так, где же она? Ага! Ого! Ни хрена себе! Аж три штуки! Одна на ручке, вторая на полу и еще на косяке. Только три? М-м-м… внимательно смотрим… Да, три, но и с ними придется повозиться. Черт, никогда не хотел быть сапером.

Гвардейцы дю Шилле смирно стояли у дверей в столовую, боясь даже заглянуть туда, где что-то мудрил этот страшный и непонятный виконт. Уже телеги увезли тела убитых, врачи все еще колдовали над ранеными, не делая различий между нападавшими и охранниками. Кто-то даже поднялся и отправился домой, не забыв оговорить время и условия дуэли со своими противниками. Вражда двух подразделений становилась все более конкретной. Ненависть готовилась собирать свою кровавую жатву.