– Сейчас ты заснешь. Хорошо выспишься, а завтра как ни в чем не бывало пойдешь на службу. И забудешь сегодняшнее маленькое происшествие.

– Забуду?! – Мустафа нашел в себе силы возмутиться. – Забуду до тех пор, пока кто-то не придет и не напомнит?

– Именно так. Но стоит ли думать о далеком будущем, которое может и не наступить, когда существует такое прекрасное настоящее? – Высокий положил перед Мустафой кошелек с золотом и легонько стукнул его по затылку, обеспечив здоровый и продолжительный сон.

Следующим утром Мустафа, как обычно, вошел в здание городского архива. Привычно кивнул стражникам, приложил руку к охранному кристаллу, призванному напрочь отсекать тех, кому нечего было делать в этом святилище порядка и учета, где властвовали Великий Контроль и жена его Инструкция. Где каждый шаг, каждое движение их верных слуг, архивариусов, были регламентированы за много-много лет до их рождения. Менялись люди, сменялись правящие династии, а архив продолжал свою тихую размеренную жизнь, словно маленький, но надежный якорь, удерживая по-южному горячий Тунис от совсем уж опасных бурь.

Вот и сейчас, как и за сотни лет до того, охранный кристалл мигнул голубым светом, приглашая очередного служащего пройти и приступить к своим обязанностям. Все как обычно.

Только в этот раз этот человек пошел не к своему столику в тесной и душной комнате, уставленной столами сослуживцев, а к кабинету начальника. Не бог весть какому большому кабинету и не бог весть какого большого начальника, но все же.

– Эфенди, – тут главное польстить, назвав титулом, на который этот человек близко не имел права, – вы позволите сходить на рынок с утра? Очень уж старшина купцов просил пораньше забрать документы… вроде как много их с вечера скопилось, говорит.

– Врет, – уверенно заявил начальник, лениво махнув рукой. – Если сам с тобой разговаривал, точно врет. Опять каких-нибудь вольных у кочевников выкупили да другим таким же дикарям продали. И теперь спешат сбагрить нам купчие, чтобы к ним никакие родственники бедолаг претензии не предъявили. Ты сколько с них получил?

– Двадцать золотых, эфенди.

– Ого! Не иначе как они принцессу продали. Делал, ага! – И умудренный богатым опытом начальник заржал, тряся жирным телом и демонстрируя гнилые зубы, от которых шло просто ужасное зловоние. – Ладно, давай восемнадцать и иди. Я запомнил твою расторопность.

Проглотив крик возмущения, ограбленный только что клерк безропотно отсчитал деньги и, непрерывно кланяясь, задом вышел из кабинета.

Мечтая об одном – не улыбнуться, не подпрыгнуть от радости! Первая часть плана удалась. Теперь, если пленник ничего не наврал, следует пройти в нужную комнату, приложив к очередному кристаллу именной амулет, войти, раскланиваясь с немногочисленными коллегами, тоже что-то разыскивающими в этой части архива, найти стеллаж с нужным годом. И уже там отыскать нужный фолиант, из которого достать нужный документ.

А еще где-то в дальнем углу, там, где лежат самые запыленные документы, оставить маленький глиняный шарик, над изготовлением которого де Савьер трудился неделю. Накладывая одни плетения, скрывая их за другими и маскируя все это заклятьем высшего порядка, обнаружить которое можно, только если искать специально. И то, если искать станет настоящий мастер, которому просто нечего делать в этих скучных и негостеприимных стенах.