— Вы и в Стамбуле больше года прожили. Даже завидно, ведь вы столько успели увидеть!

Нас встречали на открытом в 1874 г. вокзале Ванза. Главным зданием служил павильон, привезенный с Венской выставки. Он был знаменит тем, что именно в нем состоялся завтрак трех императоров — Александра II, Вильгельма I и Франца Иосифа.

Многотысячная толпа напирала со всех сторон. Среди зрителей виднелись богато одетые горожане, офицеры, дамы, мальчишки, священнослужители, коммерсанты и сытые упитанные бюргеры. Толпу сдерживала полиция, а армию представляли 1-й гвардейский полк в знаменитых шлемах пикельхельмах, которые прочно ассоциировались с немцами, но на самом деле их придумали в России. Все, как на подбор, рослые и внушительные, гвардейцы казались истинной силой Германии. Лишне скромностью они не страдали и носили неофициальное название «Первый полк христианского мира». Правда, и сражаться умели, принимая непосредственное участие практически во всех войнах за последние семьдесят лет.

Императора Вильгельма и канцлера Бисмарка не было, встречающую делегацию возглавлял кронпринц Фридрих, сорокалетний гренадерского роста мужчина с шикарной бородой, усами и громогласным голосом. Он мне напомнил богатыря или викинга. Его окружала свита, в которую входил мэр Берлина Артур Хобрехт, ряд министров и два фельдмаршала: Гельмут фон Мольтке и Альбрехт фон Рун.

Уральские казаки первыми покинули поезд, образовав живой коридор. Следом за ними вышли офицеры, а затем и цесаревич. Николай Романов прошел по ковровой дорожке к кронпринцу. Два будущих императора обменялись рукопожатиями под радостный шум зрителей. Фридрих говорил на русском, а Николай отвечал на немецком.

Зеваки напирали со всех сторон, заставляя Рихтера, нас и казаков нервничать. Все-таки, с безопасностью серьезных людей дела в настоящее время обстояли из рук вон плохо. Неудивительно, что на всяких губернаторов и коронованных особ постоянно устраивали покушения. И с успехом, кстати, что учитывая смехотворные меры охраны, выглядело вполне закономерно.

Мне вспомнилось, как убили Линкольна, Александра II и эрцгерцога Франца Фердинанда. Нет, с этим надо что-то делать, нельзя так рисковать.

Играл марши, «Боже, Царя храни» и «Слава Пруссии». Слышались крики «Германия и Россия друзья навеки» и все в таком же духе. Неторопливо беседуя, кронпринц и цесаревич вышли с вокзала и разместились в экипаже. Огромная толпа двинулась в Старый дворец на Унтер-ден-Линден, служивший местом проживания императора и его семьи.

Берлин производил сильное впечатление. Не знаю почему, но Бранденбургские ворота ассоциировались у меня с силой Германии, а Берлинский кафедральный собор с ее духом. В Петербурге различных дворцов не меньше, мостов больше, но здесь чувствовалась экономическая мощь, знаменитая прусская выправка и богатство. Петербург в этом отношении казался и беднее, и грязнее.

Следующие недели были заполнены официальными приемами, дипломатическими встречами, завтраками и ужинами с различными немецкими аристократами и поездками по городу с целью ознакомления с памятниками и музеями. Цесаревич и на охоту успел выбраться, поселившись в одном из удивительных немецких замков.