— Он сам сказал, — заверила Дая. — Но мне теперь ужасно хочется всех осчастливить… Ты точно не переживаешь из-за Деналя?

— Деналь — это вообще последнее, о чем я переживаю, — отмахнулась Олира. — Меня посол, и тот занимает гораздо сильнее, чем арлаккат. Все же шантаж — в том числе его рук дело, но ведь не сам же он это придумал. Вообще не представляю, что делать с Пеналоном во всей этой ситуации. Не идти же на них войной!

— То есть ты окончательно погрузилась в политику? — осторожно уточнила Даршарай.

— Больше ничего не остается, — развела руками королева. — Единственный более-менее симпатичный жених оказался мерзавцем, где уж тут верить кому-то еще! — усмехнулась она. — Мужчинам вообще нельзя верить.

Как ни старалась Олира говорить легко и насмешливо, получалось у нее плохо. Слишком хотелось пожаловаться, выплакаться — не в подушку, а живому человеку. От души поругаться, покричать, может, даже опять отбить об кого-то ладонь… Не о Даршарай, конечно.

Но вываливать собственные глупые проблемы и страхи на посторонних было совестно, тем более портить своим дурным настроением счастье влюбленных, которые так долго к нему шли.

А с Тавьером королева больше не ругалась, оставалась безукоризненно вежливой. И чем больнее было, тем холоднее делался ее тон. Хотелось ужалить, ударить, хоть немного отомстить. Только без толку, безопасник в любой ситуации и в ответ на любые слова сохранял невозмутимость глыбы льда.

Даршарай же, хоть от счастья едва не парила над землей, ослеплена им не была. И, конечно, видела состояние королевы. Даже догадалась, что связано все это с чем-то очень личным. Но если не с арлаккатом Мисори, то с кем?! Фантазия здесь пасовала.

Какое-то время перевертыш пыталась развеселить королеву, отвлекала ее болтовней на посторонние темы. Посиделки переместились к небольшому кофейному столику, на котором слуги быстро расставили сладости, легкие закуски, чай и бутылку вина. Стало гораздо уютнее. И Олире все это пошло на пользу, она немного расслабилась, улыбаться начала гораздо живее и перестала механически вежливо кривить губы.

Вот только горечь из королевских глаз никуда не пропала, и Даршарай в итоге не выдержала.

— Нет, я так не могу. — Она резко поставила полупустой бокал на стол. — У меня такое ощущение, что я пытаюсь веселиться с главным виновником торжества на его похоронах! Олира, что с тобой случилось?

— О чем ты? — нахмурилась та. Но отвела взгляд.

— Да на тебе лица нет! Ты улыбаешься, да даже как будто живешь через силу. Словно хочется лечь и умереть, но сила воли не позволяет. Ну ладно, ты выглядела испуганной и потерянной, когда погиб его величество, но сейчас?! Война закончилась, толком не начавшись, заговор раскрыт, виновные скоро будут наказаны. Откуда такой настрой?

— Просто я… дура, — тяжело вздохнула Олира. Продолжать упираться не хватило силы воли. — Я знала, что ни в коем случае нельзя влюбляться, по крайней мере, не мне и не в моем положении, но… увы. Теперь приходится расплачиваться за неосторожность.

— Влюбляться?! — искренне опешила Даршарай. — Боги, но… в кого?! Ну не в Грая же! — Против воли в голосе проскользнули нотки ревности.