— Домовенок Кузя? — навскидку пробормотала я, потом обернулась и, набрав полный рот остывшего меда, аккуратно брызнула в морду коту.

Профессор вздрогнул и открыл сведенные на переносице глаза.

— Пошто своих-то бьешь-от? — чисто по-архангельски поинтересовался он.

— Извини, — широко улыбнулась я. — Зато мы его взяли. Кстати, а, собственно, где моя обувь?

— С чего-от твоя-то? — очухиваясь, ответил человечек, тряся бородой. — Мы-то, домовые, хозяйственные. Ты сапожки-от сняла да и бросила, а я-то и подобрал. Стало быть, моя-от обувка-то!

— Ты в одном моем сапоге спать можешь. Куда тебе сразу два? — Я приподняла воришку за шиворот. — Ну что, мелкий уголовник, идем сдаваться в полицию?

— Кудыть? — не понял он.

— Казнить тебя будем, — доходчивей объяснил кот.

— Не надо! — протестующе поднял ручки домовой. — Я вам-от пригожусь. Вы меня-то к себе в избу несите, под стол-от сажайте, миску с молоком-от на ночь ставьте, да когда-никогда ватрушку-то с творогом. Вот оно и будет вам счастье!

— Такое счастье у нас уже есть. Это я, — сухо напомнил Пусик. — Так что не прокатит, милейший. Алиночка, а давай сдадим его в зооуголок? Или подарим в батраки Шурале, пусть ему землю мотыгой в горшках перекапывает.

— От-пус-ти-тя Христа ради, люди добры-е-э! — взмолился домовой, извиваясь у меня в руках, но тем не менее хозяйственно не выпрыгивая из рубашки. — Все, што хотите-от, для вас сделаю. Сапоги верну, коту-от за ухом почешу, а тебе-то, красавица, дырку-от на подоле заштопаю!

— Где? — невольно наклонилась я, на миг теряя бдительность. Так этот гад, изловчившись, цапнул меня за палец и вновь попытался бежать, но был перехвачен ловким Пусиком.

— Нам нужна информация, — заломив домовому ручки за спину, надавил кот.

— Чей-то это за слово тако-от, непонятное?

— Кикимору видел?

— Каку таку кикимору?

— Таку-сяку, злобную, — пояснил агент 013.

— И ненормальную, — от себя добавила я.

— Так та, што на голову-от ушибленная? Эту-то знаю. Сегодня-от на рассвете только видел!

— Рассказывай!

— Дак здесь она была. Украла-от карбас, чтобы к шведам на нем идтить.

— К шведам? Ты уверен?

Он качнул драной бородой.

— Но зачем? Финляндия… то есть Чухония ближе. И там у ней родня и знакомые.

— Нет у нее родни-то. Со всеми-от рассорилась. А шведско правительство-то охотно ей навстречу пойдеть, лишь бы она местных-то кикимор супротив Архангельского-от города понауськала.

— Зачем им это?

— Месть-от за Полтавску битву, — значимо поднял вверх грязный палец политически осведомленный домовой.

Мы с Пусиком крепко призадумались.

— Могу идтить? — осторожно поинтересовался мужичок.

— Сапоги верни и свободен.

— Охохонюшки… — Вздыхая и без особой охоты, грабитель полез под бревна, и через несколько мгновений передо мной лежали мои сапожки, а самого домового мы больше не видели. Жаль, я даже имя не спросила. Такой бы нам в суперагентах пригодился, с его-то цепкими ручками и сметливым умом.

Кот открыл было рот, чтобы с рассудительным видом добавить что-то неважное, как мы увидели идущего к нам по берегу Алекса.

— Ну вот, я обо всем договорился. Карбас нас будет ждать через час. Полностью подготовленный, со всем снаряжением и кормчим.