Здесь я узнал, что уже завтра утром подадут эшелон и мы двинемся домой, в Россию. Утром следующего дня, после короткого завтрака, нас разбили на маршевые команды по месту назначения (Москва, Ленинград, Урал, Киев, Украина, Казахстан, Средняя Азия и т. д.). Затем всех построили в колонну с духовым оркестром во главе. Под звуки бодрых маршей колонна двинулась к вокзалу по главной улице этого разбитого немецкого городишка. Шли, естественно, нестройными рядами, так как каждый нес свою, часто нелегкую, поклажу. Немногочисленные жители, попадавшиеся по пути, останавливались и молча смотрели на отъезжающих. Нам казалось, что они испытывают удовлетворение: очередная партия войск недавнего противника покидает страну. По дороге я познакомился с приглянувшимися мне попутчиками, и мы договорились сразу же «захватить» приличный вагон. На станции уже стоял готовый состав хорошо знакомых нам теплушек. Погрузка прошла быстро. Наша команда наметила и быстро «захватила» приглянувшуюся теплушку. Мне удалось занять удобное место на верхней полке у окошка. Приятно пахла соломенная подстилка. Вскоре состав двинулся, прогромыхал по недавно восстановленному мосту через Одер, и мы очутились в Польше, точнее, на земле Восточной Германии, отошедшей к Польше по решениям Ялтинской и Потсдамской конференций союзников.

Через Польшу мы ехали почти без остановок и без приключений. Дело в том, что в Польше, в отличие от Германии, было опасно и время от времени наблюдались различные эксцессы. Еще продолжалась конфронтация между просоветским Польским комитетом освобождения и враждебным нашему государству польским правительством в изгнании во главе с Миколайчиком, обосновавшимся в Лондоне, которое контролировало «свои» вооруженные силы в Польше. Имели место нападения на военнослужащих нашей армии и разные диверсии (портили железнодорожные пути, подрывали машины, убивали наших солдат и особенно офицеров).

В дороге я близко сдружился с моим соседом К. из нашей команды, москвичом, инженером. Он был старше меня и опытнее в житейских делах. Мы много обсуждали и спорили во время нашей дороги. Так, он считал, что немецкую нацию следует рассеять по миру, а Германию ликвидировать как государство. Тогда никакая война в Европе не станет возможной. Кстати, так тогда считали многие. Я считал, что это недопустимо. При чем здесь весь народ?

Вот и граница. Брест. Всем приказано выгрузиться с вещами. Будет таможенный осмотр и пересадка в другой эшелон. Выгрузились, образовав цепочку вдоль состава. Пограничники начали обход, проверяя наметанным глазом вещи. Мимо нас прошли с полным безразличием, слегка взглянув на убогие чемоданы, мешки, баулы. Однако задержали несколько человек. У одного был небольшой, но ужасно тяжелый чемодан. Оказалось, что он набит кремешками для зажигалок. Тысячи кремешков! Каждый кремешок стоил в России, помнится, в районе сотни рублей, т. е. он вез домой целое состояние, а не кучу барахла! Тут я вспомнил нацменов, закупавших в Ратенове сотни «молний», которые тогда стоили не меньше кремешка. Я еще удивлялся, зачем им столько. Нет, совсем не было у меня коммерческой жилки. Кто-то вез драгоценности. Всех задержанных увели, а мы сели в очередной товарный состав и поехали дальше, уже по своей земле, мимо разрушенных и сожженных станций, поселков, городков. Теперь состав тащился ужасно медленно с частыми и долгими остановками. Собственно, состава уже не было, он худел от остановки до остановки. Наши вагоны то и дело переформировывали, присоединяя отдельные вагоны к попутным (по направлениям) товарным составам, и где-то за Минском осталось не больше десятка вагонов. Почти на каждой остановке, особенно в крупных городах и на железнодорожных узлах, из эшелона выбывали демобилизованные, возвращаясь домой, в свои родные места или пересаживаясь на другие направления.