«Х…ли вы ждете, мудаки недоделанные? Чтобы Аркадий Самойлович сам пришел?» После чего забрать полкилограмма денег и удалиться. На возможный вопрос менеджера: «Девочек не желаете?» следовало корректно возразить: «Трескай сам свои трихомонады!»

Безукладников сделал рывок вперед на полтора квартала, чтобы нагнать в толпе некую многодетную уборщицу 57 лет и всучить ей одну из двух оставшихся у него долларовых пачек, но та шарахнулась от благодетеля с ужасом и отвращением. Через час бесцельных гуляний он пополнил собой контингент проголодавшихся и двинулся в недавно облюбованное «Венское кафе».

…Человек появился у стола внезапно, когда Безукладников, уже прикончив комплексный обед, именуемый бизнес-ланчем, растягивал бокал яблочного сока на дуэт для скрипки и альта.

— Не помешаю? — Подошедший сел напротив, не дожидаясь ответа, и заказал капучино. Субъект вполне казенного покроя, расслабивший галстук на время обеденного перерыва. Он не утруждал себя приличиями и рассматривал Безукладникова с холодным плотоядным любопытством.

Дуэт для скрипки и альта уступил тишину струнному квартету.

Сосед по столу вдруг поинтересовался:

— Ну и что вы себе думаете, Александр Платонович?

— Я вот думаю, — с охотой заговорил Безукладников, радуясь хоть какому собеседнику, — у Моцарта иногда что-то случается, что-то сумасшедшее происходит со звуком… Какие-то в музыке проскакивают секунды, когда это уже не звук, а свет! Нет, не в смысле пафоса… А буквально в физическом смысле. Раньше я только подозревал. А теперь выясняется, что и с точки зрения физики так называемой…

— Вы это серьезно, Александр Платонович, что за бред?

— Откуда вы знаете мое имя? — спохватился Безукладников и сразу потускнел. — Ах, да… Понятно.

— Давайте откровенно. Положению вашему не позавидуешь. Не сегодня-завтра вас возьмут, и придется отвечать уже в другом месте. Сомневаюсь, что вы оттуда выйдете. Но, не исключено, я бы смог для вас кое-что сделать. Если, конечно, мы сумеем договориться… Вы догадываетесь, что мне нужно?

— Я знаю.

— Откуда такая осведомленность?

Безукладников достал сигарету и тут же сломал ее.

— По крайней мере, Валентин Дмитриевич, я не питаюсь чужими телефонными разговорами.

Стефанов поморщился:

— Обойдемся без лирики. Во-первых, откуда у вас такое роскошное досье на господина Шимкевича? Эта информация дорого стоит.

— Я не торгую информацией.

— Достаточно того, что вы ею владеете. На вас уже охотятся.

— Что ж мне теперь — пойти повеситься?

Стефановский смешок прозвучал так, будто порвали оберточную бумагу.

— Тогда могу порадовать: Шимкевич клянется достать вас даже из могилы и превратить в мокрое место. Милиция с радостью привесит вам труп Вторушина, хотя вряд ли он ваш. Но это еще не самое страшное.

— Куда еще страшнее?

— Я имею в виду покушение на первое лицо. Вы почти единственный, кто знает все детали. И тут вам точно не отмазаться. Уж больно вы подозрительный персонаж, Александр Платонович!

— А знаете, полковник… — У Безукладникова прорезалась пылкая запальчивость школьника, которого застукали прогуливающим, в то время как с урока сбежал весь класс. — Вы мне тоже очень подозрительны. Очень! Вы до сих пор пальцем не шевельнули, чтобы это покушение предотвратить! Ни вы, ни Холодянин… Но с господином Шимкевичем вы теперь общаетесь нежнее, чем с собственной мамой. Уже через неделю вы намерены принять от него сумму, которая в шестьдесят два раза больше вашего оклада. И вы уверены, что это останется тайной для всех!..