Но вдруг, когда он почти смирился с мыслью, что больше никогда не услышит ее и не увидит, получил странное письмо. Это было поздравление с наступающим католическим Рождеством. Скорей всего, Арине был нужен повод, если, конечно, за эти годы она не обратилась в католическую веру. После поздравления она приписала: «Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок».
Она опять украла у кого-то цитату. Кажется, у Конфуция… Но это не суть. Что она хотела этим сказать?
А сказать она хотела одно: у Шурупова есть шанс! Значит, не все у нее распрекрасно, значит, терзается она… Значит… Она хочет увидеть его!
Ошалевший от такого намека Михаил Геннадьевич промчался по залам музея, обнял чучело медведя и затем прямо в пиджаке выскочил на холодную улицу. Ему хотелось орать от счастья и целовать каждого прохожего. Но он сумел удержаться – первый встречный шел в марлевой повязке и табличкой «Осторожно, брюшной тиф!»
Господи, зачем он терял столько лет? Почему он не написал ей раньше? Почему просто не позвонил?
Слякотная улица превратилась в тропический пляж, унылые прохожие – в танцующих весельчаков, смертоносные сосульки – в сверкающие гирлянды.
Ему самому захотелось отстучать цыганочку с выходом, и только гололед смог остановить его. Поднявшись и отряхнувшись, Шурупов вернулся в кабинет, потирая ушибленное колено. Душа рвалась из клетки.
Надо позвонить друзьям, рассказать им… Поделиться радостью. Но просто встретиться и выпить – не интересно. Они по обыкновению начнут жаловаться, не понимая, что все – в их руках! Надо только намекнуть им: жизнь – прекрасна!
Да! Он устроит им праздник! Им и себе! Купание в снегу! Как на картине, висящей на втором этаже. И не просто праздник, а праздник со смыслом. Розыгрыш. Чтобы поняли и держались за каждый миг!
Еще час назад подобная мысль вызвала бы у Михаила Геннадьевича панику – а не первая ли это весточка от дедушки маразма? Но сейчас все было по-другому!
Он уселся перед компьютером и посмотрел расписание поездов на Петербург. На тридцатое число оставалась пара верхних мест в плацкарте. Он забронировал одно. Он исправит ошибку, он сложит мозаику из разбившегося зеркала! Она разрешила! Господи, она разрешила!
Потом он по очереди набрал Кефира и Родиона и договорился о встрече. Родион предложил «Белку и Стрелку». Харчевня вполне подходила для розыгрыша – в пяти минутах езды лесопарк.
…И когда, спустя два дня, прыгнув в сугроб, он тоже на всякий случай загадал желание…
Финал
Парк, настоящее время
– Простите, вы не подскажете, где выход из парка?
Ничего не ответил ясень. Лишь забросал Родиона остатками осенней листвы. Спрашивать у тополя вообще не имело смысла.
Боль в лодыжке немного утихла. А точнее, казалась просто незаметной на фоне обледенения организма, ослабленного алкоголем, стрессами, телеэфирами и нехорошими излишествами. И оставалось существовать упомянутому организму не более двадцати минут, если, конечно, не попадется на пути хоть какой-нибудь леший или случайный спаситель. Пусть даже с топором в руке, пришедший в парк за новогодней елочкой. На базаре елка дороже пальмы, народ потянулся в леса.