Единственные, кому сделали исключение, – это рожающие женщины, которые получают 3-дневный парковочный талон, подписываемый заведующим родильным отделением. Я с заведующими в хороших отношениях – не столько из-за того, что изо дня в день помогаю пациенткам, нуждающимся в неотложной акушерской помощи, сколько благодаря тому, что время от времени приношу им венское печенье. Как результат, они с радостью подписывают мне раз в несколько дней парковочный талон, и вот уже несколько месяцев я являюсь владельцем серого парковочного места.

Сегодня, однако, дело провалилось: я обнаружил на колесе своей машины блокиратор, а на ветровом стекле под «дворниками» штраф на 120 фунтов. Я начал было раздумывать над тем, чтобы купить за полтинник болгарку, однако после 12-часовой смены мне хотелось как можно быстрее оттуда свалить. Я схватил уведомление, чтобы посмотреть, куда звонить. На обратной стороне парковщик нацарапал: «Затяжные у тебя, блин, роды, приятель».

21 января 2007 года, воскресенье

Только я было подумал, что уже давненько никого не было с «инородными предметами в природных отверстиях», как сегодня в отделение неотложной помощи пришла пациентка лет 20 с небольшим, которая не могла достать бутылку, которую сама туда засунула. В дело вступает расширитель[66]. Итак, что же на этот раз? Шанель номер пять? Двухлитровая бутылка газировки? Волшебное зелье, которое мне нужно было выпить, чтобы перейти на следующий уровень в той игре «Драконы и подземелья», что я забросил 24 года назад? Как оказалось, это был контейнер для биоматериала, доверху заполненный мочой.

Самому придумать, как он мог туда попасть, у меня не получилось, так что я попросил ее меня просветить. Как выяснилось, ей нужно было предоставить офицеру по делам условно осужденных образец мочи для анализа, и вместо того, чтобы попросту не принимать наркотики, она попросила свою маму пописать вместо нее в баночку, которую она потом пронесла у себя во влагалище, чтобы заполнить предоставленный офицером контейнер. Я подумал о том, сколько разных бумаг мне придется заполнять, если я напишу обо всем об этом в ее медкарте, так что сделал вид, будто не задавал этого вопроса, и попросту отправил ее домой.

29 января 2007 года, понедельник

Моя любимая пациентка умерла пару недель назад, порядком меня расстроив. Не то чтобы это было неожиданно: К.Л. было за 80, ее рак яичников дал метастазы, а у нас в отделении она лежала с тех пор, как я начал тут работать, если не считать нескольких непродолжительных выписок домой. Она была довольно дерзкой полячкой не более полутора метров высотой с горящими глазами и любила рассказывать длинные и витиеватые истории о своей жизни на родине, к которым неизбежно теряла всяческий интерес, как только они становились более-менее интересными – практически всегда она заканчивала их, сказав «бла-бла-бла» и махнув рукой.

Самое же главное, она презирала моего консультанта, профессора Флетчера. Она называла его «стариком» каждый раз, когда видела, хотя и была старше его на добрых 15 лет, постоянно тыкала ему пальцем в грудь, когда что-то доказывала, а однажды даже потребовала вызвать его непосредственное начальство. Каждый раз во время обхода я с нетерпением ждал, когда очередь дойдет до нее – с ней всегда было приятно поболтать, и у меня было такое чувство, что я узнал ее достаточно близко.