Все кончилось быстро. На удивление быстро и успешно, так что даже холодок между лопатками полз от такого успеха — легким победам Эйнар давно не верил. Но щенки сработали прямо как обученные солдаты: никто не запнулся, не подставился, не погиб, и даже раны оказались легкие — пятерых все-таки успели подрезать да еще один вывихнул ногу. С потерями противника — никакого сравнения.

К тем семи, кого они с Тибальдом положили сразу, добавилось еще десять трупов: восемь в лагере, да двое успели убежать по распадку, где их, как и было велено, положили стрелами. Еще пятерых, сразу ткнувшихся мордой в грязь и вопивших о пощаде, взяли живьем. Эйнар досадливо дернул углом рта, разглядывая перепуганных подонков, которых его новобранцы, гордясь собой, связали и притащили к капитану. Ну точно как щенки, радостно несущие брошенную палку. Лучше бы этой пятерке подохнуть в бою. Вот и стервятники припомнились…

— Господин капитан! Господин капитан! — заголосил вдруг один из связанных, чумазый парень не старше Эйнаровых новобранцев, одетый по-местному — в кожаные штаны с курткой и полосатую домотканую рубаху. — Вы меня не знаете? Я же из деревни! Из Гарвии я! Отсюда, снизу! Я вдовы Вальдонии сын!

Вальдонию Эйнар помнил, старуха разводила гусей и делала неплохие подушки, охотно продавая их в крепость. Помнил и сына… Эйнар присмотрелся. Точно, он. Что ж, значит, все еще хуже.

— И что ты здесь делаешь? — спросил он для порядка, хотя все и так было понятно.

— Так брат у меня тут, господин капитан, — угодливо зачастил парень, пытаясь поклониться, чему мешали двое держащих его солдат. — Брат у меня с войны вернулся. Позвал вот… А я ж не знал! Не знал, что они разбоем промышлять думают! Я бы никогда, господин капитан!

— Где брат?

Сын вдовы пугливо оглянулся в сторону трупов, разложенных шагах в пяти, жалко скривился, всхлипнул разбитым носом. Ясно…

— Из Гарвии, значит, — неторопливо уточнил Эйнар, глянув на небо, где гасли последние лучи заката. — Еще здесь ваши деревенские есть? Или другие местные?

— Я, господин капитан, — подал голос второй, постарше и хмуро-настороженный, как волк, попавший в капкан. — Тоже… из Гарвии.

Остальные трое молчали. Один глядел куда-то вдаль, мимо Эйнара, еще двое потупились. Эйнар снова посмотрел на тела. Семнадцать человек. Молодых и не очень, но уж точно способных заработать чем-то, кроме грабежа на большой дороге. Ну, сдохли, — и к демонам их души. А вот тела… Хотя раз там были и гарвийские, значит, деревне их и хоронить.

— Идем в Гарвию, — велел он. — Этих пятерых — на одну веревку. Тибальд, покажи!

Пока Тибо показывал, как вязать на длинной веревке узлы-удавки, позволяющие пленным идти, но не брыкаться, Эйнар прошелся по лагерю. Заглянул в палатки, в хижину. Позвал Винсента, первым попавшегося на глаза, велел вынести к костру несколько вещей.

— Всем сюда! И смотреть внимательно! — велел он.

Новобранцы, столпившись у костра, в который подкинули поленьев для света и пламя ярко озарило полянку, мрачно разглядывали принесенное. Женские шали, теплые шерстяные и легкие шелковые. Край одной запачкан в чем-то темном. Понятно в чем. Взломанный сундучок, в каких хранят деньги и семейные ценности небогатые горожане. Несколько курток разного размера, женское платье, нарядное, но с подолом, разорванным до самого лифа, и испачканное в грязи. Деревянная миска, наполненная дорогими мелочами: гребнями, шпильками, бусами…