Она откинула назад светлые волосы и как-то печально произнесла:

– Я бы тоже куда-нибудь свалила из дома.

– Почему? – удивился я.

– Да так… Не бери в голову! – отмахнулась Лена.

– А я как раз и ушел из дома, – вдруг, неожиданно для себя, признался я.

Девушка даже притормозила, внимательно уставившись на меня. Наверное, прозвучало слишком трагично, и, возможно, она даже уловила толику раскаяния в моем голосе.

– Почему?

– Все сложно, – вздохнул я. – А: родители на меня давили, навязывали свою мораль и стиль жизни. В: мне недоставало самостоятельности. С: мне не хватало времени на друзей и прогулки, все было занято заботой о младших сестрах и братьях. Теперь я могу быть доволен, у меня есть все. Никто не указывает, как жить, самостоятельности хоть отбавляй, на мне куча животных, за которыми нужно смотреть, с которыми нужно гулять и общаться. А + В + С – полный набор.

– Ой, я, кажется, слышу их! – подпрыгнула от радости Лена и ускорила шаг.

Когда мы добрались до ворот, вся собачья свора принялась громко лаять, оповещая постояльцев о нашем приходе.

– Какие милые! – взвизгнула девушка, едва мы вошли на территорию приюта. – Можно? – Она подбежала к клеткам.

– Не стоит, – мотнул я головой, – некоторые из них кусаются и могут быть опасными.

– Разве? А вот этот? – Она присела у одной из клеток, за которой притаился маленький пинчер по имени Зохан с черными, как угольки, глазами. – Тако-о-ой милаха!

– Нет, этого лучше не трогай! Этот пес – настоящее исчадие ада! Цербер! К нему нельзя приближаться, если он без намордника… – Я не успел договорить, потому что увидел, что дитя Сатаны лижет Ленины пальцы и радостно тычется мордочкой в ее ладони. – Надо же…

– А ты тоже пользуешься спросом! – рассмеялась девушка, когда одна из собак попыталась лизнуть мой зад через решетку клетки.

– Это все шоколад, – покраснел я. – Нужно поскорее снять джинсы.

– А у тебя нет аллергии на их шерсть? – смеясь, спросила Лена. – Как ты здесь вообще выживаешь?

Пес крутился юлой, подставляя ей бока для поглаживаний, и девушка щедро вознаграждала его лаской.

– Да вроде нет. Мне вообще приходится спать в одной комнате с енотом.

– У тебя есть енот?!

– И как он здесь оказался? – спросила я, когда мы поднялись в небольшую комнатку на чердаке. – В смысле, в приюте.

Усато-полосатый заметно оживился при нашем появлении. Его уголок со специальными приспособлениями для лазания был огорожен вольерной сеткой и закрыт на замок. Кроха прислонился к решетке, обхватил прутики своими маленькими лапками и воинственно расправил плечи.

«Свободу Анджеле Дэвис!» – кричали его глаза.

– Обычная история, – ответил Женя, – завели для развлечения, поняли, что не справляются, потом сослали в ссылку в деревню, оттуда он и сбежал. Неравнодушные изловили Федьку, грязного, худого и отбирающего последнюю еду у бездомных, и доставили сюда. Теперь он ищет себе новых хозяев.

– Значит, ты Федька, – улыбаясь, уточнила я и подошла к вольеру. – Да как же такого милаху-то не забрать? Заберут, конечно. Найдется хозяин, дружок.

– Федор Степанович, вообще-то, – поправил меня Женя, – видишь, как насупился. Ему не нравится, когда его так называют. Ему вообще мало что нравится, кроме разграбления моих сумок и активной разрушительной деятельности.