– Мячик, труба, весы, – требовал Исаев, протягивая руку.

И я подносила нужные детали будущего проекта. Затем он устанавливал их в общую схему, примерял, подгонял, что-то высчитывал с линейкой и калькулятором и ворчал себе под нос.

– Как дела? – спросил подошедший Рома.

– Тс-с! – предупредила я. – Мегамозг занят вычислениями!

И указала на Женю, застывшего перед лабиринтом с шариками.

– Понятно, – протянул брат.

– Ты погуляй пока, – попросила я, – не будем давать судьям шанс думать, что мы тут пользуемся помощью третьих лиц.

– Хорошо! – Он пошел к выходу.

– А, Рома! – остановила я его.

– Что? – он обернулся.

– Вода! Нам нужна вода! Литра два. Принесешь?

– Конечно.

Через два часа мы уже вливали эту воду в специальный сосуд и прикидывали, как она потом польется в стаканы.

– Не под тем углом, – ворчал Исаев, утирая пот со лба.

– Потому что она должна литься прямо из бутылки, а не из этого тазика, – спорила я. – Вот смотри!

Во время проведения эксперимента около пол-литра воды пролилось на пол, зато Женя все-таки согласился с моим замечанием. Схема была подредактирована, времени оставалось ничтожно мало. Мы продолжали лихорадочно строить последний этап, переговариваясь шепотом и бросая беспокойные взгляды на цифровое табло, показывающее обратный отсчет.

У меня во рту пересохло, и ужасно хотелось отпить прямо из той злосчастной бутылки, но я этого не делала, потому что понимала: каждая капля теперь на счету. Не хватит буквально десять миллилитров – и все может пойти еноту под хвост.

– Ставь это сюда! – командовал Женя. – А это сюда!

И я – как его верный помощник – старалась ничего не напутать. Подавала остатки деталей, поддерживала, помогала подгонять их, ползала по полу на коленях в поисках укатившихся винтиков и передавала их Жене. Было сложно, адски трудно, но я чувствовала, что мы – команда, мы понимали друг друга с полувзгляда. И это заставляло мое сердце трепетать от радости.

– Изоленту.

– Я же говорила, что она пригодится, – прошептала я, доставая из кармана синий моток.

Машина почти была собрана, и у меня захватывало дух от этого зрелища: неказистая, не самая симпатичная, да что уж там – дико ненормальная массивная установка сумасшедше пестрых оттенков. Немного кособокая и пугающе сложная, но она привлекала внимание всех соперников и зрителей.

– Супер! – произнес одними губами брат, приподнимаясь со зрительской трибуны и держа большой палец вверх.

Настя сделала то же самое, и я мысленно поблагодарила их за поддержку. Каждый, кто проходил мимо, одобрительно присвистывал или желал нам удачи. Мне казалось, что это настоящий успех, но Женя по-прежнему кружил вокруг установки с очень напряженным лицом.

– Что такое? – спросила я. – Ты в чем-то не уверен?

– Не знаю! – Исаев нахмурился. – Какое-то предчувствие, что ли…

– Давай еще раз проверим все слабые места, а там уж будь что будет.

Что мне еще оставалось сказать? Как истинный перфекционист, парень просто себя накручивал.

– Внимание! – Голос из динамиков заставил всех замереть на месте. – Уважаемые участники, у вас осталось ровно сто двадцать секунд. Приведите инсталляции в порядок. После сигнала прикасаться к конкурсным работам будет запрещено.