– Это веселее, чем история про горшочки, – захохотал Женя.

– Это точно.

– Просто свидание мечты!

Мы подошли к велосипедам, и я сдернула шарфик с головы. Завязывая его на шее, засмотрелась на небо:

– Не знаешь, почему закат такой красивый?

– Вообще-то, знаю, – совершенно серьезно сказал Женя. – Это обусловлено тем, что из-за изменения угла солнечных лучей свет проходит сквозь более низкие и плотные слои атмосферы. – Он развернул меня к себе. – Чем больше света…

– Слишком сложно, – прервала я его.

Когда он был рядом, я не могла смотреть куда-то еще. Только на него. Какие закаты? Вы серьезно? Ничего прекраснее этих глаз не существовало на свете. Мне хотелось смотреть только в них.

Опомнилась я только, когда поняла, что целую его. Мои ладони были на его щеках, его язык был у меня во рту, нежно поглаживал мой язык. Женины руки обхватили меня крепче, пальцы запутались в моих волосах, рука медленно переместилась вниз к моей талии.

Боже мой! Боже мой!

Кажется, я только что издала стон.

Это было так восхитительно, что у меня сердце рухнуло в пятки. Его руки гладили мою спину, губы требовательно касались моих губ, горячий язык сплетался с моим языком, и я таяла, чувствуя, как превращаюсь в то самое мороженое, которое так сладко сегодня таяло у меня во рту.

Женя подтягивал меня все ближе, целовал все решительнее, прижимал меня к себе все крепче, а я полностью отдавалась ощущениям и уже даже не пыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала что-то подобное. Кажется, никогда.

Наверное, все-таки дело было в том, что один поцелуй с любовью дороже всех поцелуев, что были без любви.

Мне хотелось распробовать губы Жени на вкус. А он, казалось, желал испить меня до дна: то нежно проводил языком по моим разгоряченным губам, то проскальзывал им внутрь, буквально овладевая моим ртом. И вот мы уже целовались неистово, нетерпеливо, тяжело дыша, прикусывая губы и цепляясь руками друг за друга.

– Никак не могу отделаться от мысли, что твой отец – священник, – задыхаясь, произнесла я.

Женя уткнулся лбом в мой лоб. Заглянул мне в глаза.

– Зачем ты думаешь о моем отце, когда я тебя целую? – Его руки на моей талии казались слишком тяжелыми.

Я не удержалась от смешка:

– Наверное, нам нельзя, да? Он бы не одобрил?

Все мое тело дрожало от нетерпения.

– Нет, но он бы понял меня, – произнес Женя.

И с безумной силой снова припал к моим губам.

Путь до приюта, казалось, стал короче. Мы добрались туда за одно ослепительно короткое мгновение, наполненное смехом, скоростью и прохладным вечерним ветром, ласкающим наши лица. Город сиял огнями, шуршал автомобильными шинами, бездонное небо, лежащее на крышах высотных зданий, манило сиянием звезд.

Мы ехали, обгоняя друг друга, и мне нравилось уступать ей. Всякий раз, оказываясь позади, я жадно втягивал ноздрями сладковатый запах ее кожи и волос. И сердце вновь замирало от восторга: я целовал эту девушку! Она моя! Губы все еще горели, и на языке таял вкус нашего поцелуя – это было живым доказательством того, что мне все это не приснилось.

– Ты проиграл! – засмеялась Лена, сворачивая к нужной улице.