Фрэнк, попивая свое пиво, сверлил меня взглядом. Он словно пытался заглянуть внутрь меня и прочесть мои сокровенные мысли. Я еще раз огляделся. Как назло — ни одного знакомого лица. Хотя народу полно, барная стойка вся забита разнообразного вида посетителями: здесь и сравнительно обеспеченная — по крайней мере на вид — молодежь, и продвинутые салари-маны в костюмчиках престижных расцветок — ни серого, ни темно-синего вы среди них не найдете, и знающие толк в развлечениях моложавые офис-леди. Всех этих людей объединяет одно — они считают, что время от времени вполне допустимо вылезти из дорогущего бара на Роппонги и пойти развлечься вместе с простым народом — то есть в Кабуки-тё. Ближе к ночи сюда обычно заглядывают девушки-хостесс и прочие барышни, которые работают в здешних заведениях.

— Кенжи. ты какой-то странный, — сказал Фрэнк, прихлебывая из кружки. Сегодня это у него получалось значительно быстрее, чем вчера.

— Устал немного. Ну и простудился к тому же. Я ведь тебе говорил по телефону.

Фрэнк со мной познакомился только вчера, но сдается мне, что в этот момент я бы показался странным даже своим давнишним друзьям. Более того, я казался странным самому себе. Именно так люди и сходят с ума. «Мнительный разум плодит демонов»[26].

Фрэнк посмотрел на меня с сомнением. Что бы ему такое сказать? Ладно, пусть сомневается, главное, чтобы он в своих сомнениях не переусердствовал. Похоже, нет никакого смысла скрывать от него тот факт, что он кажется мне подозрительным, но одно дело просто считать человека подозрительным и совсем другое — подозревать его в конкретном убийстве. Или даже в двух. Так что про школьницу и бомжа лучше помолчать. Если этот американец узнает, что я углядел между двумя убийствами и его персоной какую-то связь, он меня сразу же прикончит. В этом я не сомневался. С другой стороны, если я буду изображать из себя ничего не подозревающего дурачка, он может не устоять перед соблазном убить еще одного идиота, то есть меня. Во всем нужна мера.

— Между прочим, мы так и не решили, куда сегодня пойдем. У тебя есть какие-то пожелания? — спросил я у Фрэнка.

— Это, Кенжи, твоя работа — подкидывать мне интересные идеи.

Я как можно более спокойно сказал то, что секунду назад пришло мне в голову:

— Ну что ж, тогда давай пойдем в баттинг-центр и немного поиграем в бейсбол. Скажем, часов до пяти. Утра, разумеется. Как тебе такая идея?

— До пяти часов? Утра? — радостно переспросил Фрэнк.

— Йес, йес. — Я изо всех сил закивал головой.

Он улыбнулся мне в ответ стандартной американской улыбкой во весь рот. Потом одной рукой высоко поднял кружку, другой потрепал меня по плечу и громко рассмеялся. Смеющийся американец с кружкой пива — это нечто такое же само собой разумеющееся, как японец с фотоаппаратом на шее, вежливо кланяющийся направо и налево. Люди, сидевшие неподалеку от нас, с дружелюбным любопытством обернулись на громкий и неожиданный смех. Фрэнк им явно понравился. Японцам вообще нравится глядеть на смеющихся иностранцев. Приятно видеть, что человек, судя по всему, не зря проделал нелегкий путь до Японии, если он в состоянии радоваться и получать удовольствие от своего пребывания здесь. Мы, японцы, рассуждаем примерно следующим образом: «Раз иностранцам у нас нравится, значит, наша страна и наш бар — не такие уж плохие. А может быть, даже и очень хорошие. И в таком случае нам крупно повезло, что мы здесь живем и можем хоть каждый день приходить в этот бар и как следует напиваться».