Звонок в дверь. Родоки. Батька, как всегда, на рогах, мамаша – злая.

– Ну как отпраздновал с друзьями?

– Хорошо.

Завтра – последний день перед каникулами. Я сижу дома с родоками и смотрю по телевизору старое кино про войну – «Хроника пикирующего бомбардировщика». Звонок в дверь – я поднимаюсь и иду в прихожую.

– Кто там?

В глазке – баба, лет, может, тридцать.

– А Андрей дома?

– Здесь такого нет. Андрей – на первом этаже.

– А… извините.

Наверно, бухая.Подхожу к кухонному окну. Сыплет мокрый снег, на дорожке перед домом – следы. Баба выходит из подъезда. На ней длинное черное пальто. Она идет метров пять, резко разворачивается и прет назад в подъезд. Я жду.

Звонок. Иду к двери. Она.

– А Андрей дома?

– Я же тебе сказал – здесь нет никакого Андрея, он на первом этаже.

– Сергей, почему ты так грубо разговариваешь?! – кричит из комнаты мамаша. – Ну, ошибся человек.

– Она пьяная.

– Ну, все равно. Не надо так разговаривать. Мне не нравится, что ты такой грубый.

Баба звонит опять. Я открываю дверь, выбегаю на площадку. Она высокая, выше меня. Может, потому что на каблуках.

– Я тебе сказал русским языком: Андрей на первом этаже. Чего ты сюда звонишь?

– А какая разница – Андрей, не Андрей… Ты тоже ничего. – Она смотрит на меня и лыбится. Я хватаю ее за руку и волоку вниз по лестнице.

– Пошли покажу, где твой Андрей, а сюда чтоб больше не звонила. Еще раз позвонишь – насую в пятак, поняла?

– Очень я испугалась такого красавца, как ты… – она ржет.

Мы на первом этаже, перед дверью Андрея. Она обита дерматином, но его весь порезали лезвием малые со второго подъезда.

– Вот, звони сюда.

Я поднимаюсь на третий. Родоки стоят на площадке.

– Куда ты ходил? – спрашивает мамаша.

– Показал ей, где живет Андрей, чтоб больше к нам не звонила.

– В тапках, в которых по квартире ходишь, – и в грязный подъезд, да?

– Ну а что?

Сижу на информатике, рассматриваю от нечего делать Коноплеву. Морда – как у свиньи, еще и вся в веснушках. Роста малого, грудей почти нет. Жопа – широчущая, а ноги – как спички.

Она после Восьмого марта поглядела на меня пару раз – думала, я буду к ней подкалываться. А я притворился – типа, вообще не при делах, не знаю, что ей от меня надо.

Информатик сегодня выпивший – он любит бухнуть перед уроком. Несколько раз вообще не приходил на урок. Классная говорила, что был больной, но я знаю, что никакой не больной, а бухой в жопу. Информатик – дружбан директора, поэтому может бухать сколько хочет, и ничего ему за это не будет.

Урок ему до лампочки: никому его информатика не нужна, даже отличникам. Сразу он еще дергался, объяснял – бэйсик, шмэйсик, – а потом забил на это дело. Бухнет где-нибудь, придет на урок – и давай базарить: про перестройку, про Горбачева, про то, как в Африке два года работал. Говорит – в Африке все учиться хотят, не то что у нас. У них в домах света нет, только на улице – так они стоят с книжками под фонарями, зубрят.

– За кого вы голосовать будете, Александр Михайлович? – спрашивает Князева.

Скоро выборы – по всему району расклеили бумажки с фотографиями каких-то дядек. На нашем тоже висит один, малые выкололи ему глаза.