– Никто тебе мозги не ебет. Твои сказали: даем тысячу – на свадьбу и на подарок. Где деньги?

– Все будет, не сцы, время еще есть. Ты меня заебала уже.

– Никто тебя не ебал, ты такой родился, понял?

– Отстань от меня, всегда ты все обосрешь.

– А тебя никто и не трогает. Кому такое добро нужно?

– Я щас ебну.

– Ну ебни.

– И ебну.

– И ебни. А отдача не замучает?

Я лезу «фанере» в джинсы. Они тугие, рука еле пролазит. Берусь за замок на ширинке – не открывается.

– Как ты меня уже заебала, блядь. С тобой и сходить никуда нельзя! – орет Йоган.

Пацаны приходят с балкона.

– Ладно, хватит тебе, Йоган, -говорит Зеня. – Что ты до нее доебался?

– Это она до меня доебалась, а не я до нее.

– Да успокойся ты, будь как пацан.

– А хули ты меня лечишь? Ты скажи – хули ты меня, блядь, лечишь?

Я вожусь с замком «фанеры», он не идет вниз – и все.

Баба Зени садится рядом. Она в зеленом коротком платье, сама худая, но жопа – класс, и груди здоровые. Везет некоторым.

– Отстаньте вы все от меня! – орет Йоган. – Не ебите мозги, пошли на хуй.

Он опускает голову на стол, в тарелку с объедками, и начинает ныть:

– Еб вашу мать, блядь, заебали вы меня, идите отсюда…

– Забирай его и веди домой, – говорит Куля бабе Йогана. – Давай, чешись.

– А что это ты мне указываешь?

– Никто тебе не указывает. Я тебе цивильно говорю – забирай его и уводи.

– Не, я не поняла что-то. Тебе надо – ты и уводи. Хули ты от меня хочешь?

– Ничего я от тебя не хочу. Еще раз говорю понормальному – забирай его и веди домой спать.

Йоган поднимает голову. К морде налипли кости, на лбу майонез из салата.

– Э, Куля, что ты к моей бабе лезешь?

– Никто к ней не лезет. Я говорю, чтоб забирала тебя и вела домой. Ты сначала рожу вытри.

– Ты мне не указывай, что делать, и отстань от моей бабы. Ты что, может, поебать ее хочешь?

– Не базарь.

– Нет, ты мне скажи, – ты что, поебать ее хочешь?

– С чего ты взял?

– А хули ты тогда к ней лезешь?

– Блядь, ну ты мертвого заебешь.

– Нет, ты скажи, – что ты от нее хочешь?

– Если хочешь знать, – ебал я твою бабу. Я ее пять раз ебал.

– Пиздишь.

– Говорю тебе.

– Света, он тебя ебал?

– Киньте вы этот разговор. Собирайся, пошли домой.

Я отодвигаюсь от «фанеры», откидываюсь на спинку дивана. В голове летают самолетики, вырубиться бы сейчас – чтоб ничего не видеть и не слышать. Так ведь нельзя, надо еще убраться и выкинуть бутылки от водяры, чтоб родоки не видели.

– Говорю тебе, – ебал я ее. Хочешь,– спроси у Белого. В том году еще, когда ты с ней не ходил.

– А это не считается, – говорит Йоган. – Это все давно было.

– Давно и неправда, – подает голос баба Зени.

Все хохочут.

Пол-одиннадцатого, пора расходиться.

– Останься, поможешь посуду помыть, убраться, – говорю я «фанере».

– Аи, ты знаешь, – мне еще домой ехать.

– Ну, как хочешь.

Все одеваются и выходят. Я беру бутылки, выношу в подъезд и ставлю на площадке между третьим и четвертым. Там живет Костя Баран, он лазит по всему району, собирает бутылки, а потом сдает в пункт и покупает себе чернило. Пусть ему будет подарок на мой день рождения.

Перетаскиваю из кухни тарелки с объедками и бычками. На ковре кругом раскидан горошек из салата, кости, пепел. Я все это выметаю, складываю стол, задвигаю в угол, скручиваю скатерть и кидаю на пол в ванной.