Попова привезли часа через два, целого и почти невредимого, только левый глаз немного заплыл. Довольные опера написали рапорта и двинули по домам. Дятлов вывел задержанного в комнату для допросов.

Тот не выглядел злым, обескураженным или расстроенным. Слегка навеселе, добродушен, расстегнутая до пупа рубашка обнажала потное дрябловатое тело. На подбородке торчала не очень густая бороденка, которая делала его похожим на попа-расстригу. Он развалился на стуле перед Дятловым и с сокрушенным видом разводил руками.

— Я уж думал, Павел Сергеевич, что вы в полковниках ходите, — с искренним сожалением проговорил задержанный. — Или хотя бы в майорах. Не ценит вас начальство, значит. Ничего они в людях не понимают! На что уж я, казалось, злость на вас иметь должен, а нет. Потому что вы человек справедливый. Я-то знаю, с блатными общаюсь, вы в большой уважухе.

— Ладно, Коля, брось дифирамбы петь, — отмахнулся Дятлов. — Расскажи лучше, как ты в розыск опять попал. Какого хрена на участкового кинулся?

— Да разве ж я знаю, — сокрушенно закрутил головой Гапон. — Вы ведь знаете, как выпью, то себя не помню. Вы мне сигаретку не дадите?

Дятлов вытащил из кармана нераспечатанную пачку, протянул.

— На, Коляша, кури от моих щедрот. Потом я тебе и чифиря заварю. А пока расскажи, где прятался все это время. У друзей фартовых или с бомжами по «теплякам»?

— Обижаете, Павел Сергеевич, не опущусь я до бомжей. Так, у пацанов, то у одного, то у другого. На даче у подружки неделю жил.

— А потом выгнала? — усмехнулся Дятлов. — Или старая любовь крепче новой?

— Пил я почти все это время, — пояснил Гапон. — Вроде как с волей прощался. А когда я пью, то тут не до любви. Особенность такая у моего организма — или пить, или вот это вот…

— Не совмещается?

— Не-а!

— Ну, а чего нового на блатной Москве? Слухами небось напитался? Что про маньяка ночного болтают?

— Вы же знаете, как у нас к маньякам относятся, — нахмурился Гапон. — У каждого мать есть, жена, телка или дочка… Псих, скорей всего. Попадет в камеру, тут с ним и разберутся…

— Так что, думаешь, раньше он не сидел?

— Кто ж вам тут точно скажет, — рассудительно ответил Гапон. — Если кто по этой статье раньше чалился, так его, скорей всего, под шконку загнали. А чтобы новый кто, не знаю. Может, оборотень или вурдалак какой?

Дятлов невольно поморщился. В милицейских кругах иногда проскальзывали такие предположения. А теперь вот и бывшие зеки туда же.

— Вурдалаков, Коля, не бывает, — перегнувшись через стол, он похлопал Гапона по плечу. — А кроме маньяка, что нового?

Николай задумался, запустив руку под рубаху, поскреб живот.

— Заехал какой-то блатной известный, — вот тебе и вся новость. Злой как собака, чуть что — за финку хватается. Завалить кого — ему ничего не стоит. Или рожу порезать: справа налево, или крест-накрест…

Дятлов насторожился.

— В авторитете? Какая кликуха?

Гапон задумчиво скривил губы.

— Тут непонятки какие-то. По-разному его обзывают: то Черт, то Червовый, то еще как. Но и его все знают, и он в курсах про все, что на воле и в зонах творится…