Крашеный налил еще, выпили, закусили. Потом налил Волк, опять выпили и снова закусили. Поскольку такую дорогую, хорошо очищенную водку оба в повседневной жизни не пили, красной икрой, осетриной и балыком не закусывали, то создавалась возвышенная атмосфера праздника. Новый музыкальный центр воспроизводил шлягеры 70-х годов, задушевно лился откровенный разговор.

— Хорошо сидим! — сказал Дятлов.

— Хорошо! — согласился Волк.

— Только одно мне непонятно, — прищурился капитан. — Все этого Черта знают, но под разными кликухами. Все с ним пересекались: кто на зоне, кто на пересылке, кто на воле. В разных местах, но в одно и то же время! И по фотороботу его сколько преступников позадерживали! Они и не похожи совсем, а за каждым что-то есть! Или «висяк» нераскрытый, или побег, или он в федеральном розыске… Странно это…

— Я тебе расскажу, в чем дело… — Волк понизил голос. — Только давай еще выпьем.

И когда рюмки опустели в очередной раз, сказал:

— Это с моей шкуры чертяка…

Он зачем-то оглянулся.

— Уголовная татуировка. Они все одинаковые — сидит черт на месяце, бренчит на гитаре, рядом бутылка, карты, финка… И надпись — либо «Ах, почему нет водки на Луне?» Либо: «Вот что нас губит!» Такого черта у каждого третьего зека можно найти под рубахой. И они все похожи друг на друга. Потому что это обобщенный блатной образ. Вроде как усредненный портрет. Все узнают в нем того, кого знают. Отсюда и твоя путаница!

— Про усредненный портрет — это логично, — кивнул капитан. — Но мы-то про реального человека говорим!

— Да не человек он! — терпеливо втолковывал Волк. — Говорю же, это ожившая татуировка! Я ее бритвой распорол сверху донизу, вот она на коже исчезла, а в жизни появилась!

Дятлов закрутил головой, как отгоняющий мух конь.

— Слушай, Володя, ты мне эту лабуду уже впаривал, когда мы с тобой в прошлый раз напились! Ну, по пьянке, как говорится, всякое бывает. Но у тебя ведь навязчивая идея! Это уже дело серьезное!

— Лабуда, говоришь?

Волк встал, выключил музыку, снял новый пиджак, новую сорочку и майку.

— Ну-ка, расскажите ему про Черта! — обратился он ко всем фигуркам сразу, никого не выделяя конкретно.

«Был чертяка, только хозяин его запорол!»

«Распанахал надвое, тот скукожился и пропал…»

«За Софку его хозяин пришил…»

«Чертяка Софку конкретно ненавидел…»

«Хотел на куски порвать…»

Волк повернулся к открывшему рот Дятлову.

— Ну что, слышал? Вот они тебе все и рассказали!

— Что я мог слышать? В ушах звенит, вроде как комары вьются… Это от водки давление поднялось.

— Комары? Это мои фигурки галдят. Они тоже усредненные, вот Кот — Коренной Обитатель Тюрьмы, вот Пират, видишь, у него финка и надпись ИРА — Иду Резать Актив, вот Русалка…

— Подожди, Володя, подожди, — глаза Дятлова округлились. — Это же слуховые галлюцинации!

— Галлюцинации не могут предупреждать об опасности, подсказывать и советовать. А они — могут! И пули могут в себя принимать, от ножей защищать! — разошелся Вольф. Видно, ему надоело носить в себе непонятную тайну и собственные сомнения.

Павел Сергеевич встал и взволнованно заходил по комнате.