Гарик был уверен в «неприкосновенности авторского права» и в том, что все формулировки в их договоре с Наминым – обычная формальность. Но убедить в этом коллег тогда не смог. С Галаниным он ничего и не обсуждал, поскольку они «вообще перестали общаться». А с остальными членами «Бригады С» разговаривал подробно, отдельно и не по телефону. «Я лично с каждым встречался и объяснял, что рано делать резкие шаги. Наминская компания – единственная, кто нами реально занимается. Другие ничего не предлагают.

В филармонию никто из нас не хотел, а иных альтернатив (чтобы иметь стадионные концерты, какие-то телепоказы, гастроли) не существовало. Но парни ошибочно полагали, что мы популярны уже настолько, что и без всяких организаций у нас все будет о’кей. Я сказал Намину: «Катастрофа, Стас! Никто мои доводы не воспринимает. Сохранить группу невозможно». Я отказался от дальнейших американских гастролей, и наши западные партнеры говорили: «Ты сошел с ума!» Стас предложил: «Я сам с ребятами поговорю, без тебя. Попытаюсь им все объяснить». Но я ответил: «По-моему, уже невозможно. Все выглядит таким образом, что никто ничего слушать не хочет».

«Намин вряд ли мог тогда что-то изменить, – считает Галанин. – Вот если бы наш гитарист Кирюха Трусов, который был для нас хорошим авторитетом, почти полусвятым, повлиял на ситуацию, возможно, группа сохранилась бы. Но он почему-то принял мою сторону. Хотя, что конкретно нам делать дальше, кроме того, что новые песни писать, мы смутно представляли. Перспектив особых не наблюдалось. Но была неудовлетворенность и зов пробудившегося охеренного эго. Не знаешь, что впереди, но как прежде – нельзя».

В третий раз за десятилетие Гарик разошелся с теми, кого сам собирал, и это вновь побудило его к быстрой «перезагрузке».

«Не утверждаю, что в тот момент был полностью прав или совсем неправ Сережка, – размышляет Сукачев. – Но тот раскол зависел только от наших с ним взаимоотношений. Остальные участники группы, говоря сегодняшним языком, были в роли сессионных музыкантов и следовали за нашими решениями. Наверное, для меня эта ситуация действительно смахивала на ту, что я прошел в «Постскриптуме», на тех самых «двух медведей в одной берлоге». С той лишь разницей, что в «P.S.» не было ни денег, ни новаторства, а в «Бригаде С» все это присутствовало».

С первым своим сольным альбомом и сохранившим верность лидеру административным штабом Гарик сразу после развала «Бригады» чувствовал себя вполне уверенно. По крайней мере, на словах. Или просто хорохорился в свойственном ему стиле. Он уверял Гройсмана, что быстро соберет новый классный состав. Каким образом – не представлял никто. Но все удалось. С подобной везучестью Гарику следовало бы играть на бегах. Фортуна словно предоставила ему некую сатисфакцию за прошлые трудности, пусть Игорь ни о чем таком и не думал. Еще раз вспомним его выдворение из «Постскриптума» коллективным решением Хавтана и Кузина. Теперь ситуация развернулась в обратном направлении. Помимо «Бригады С» внутренний кризис в ту же пору настиг и «Браво». Музыканты из хавтановского бэнда (включая Кузина!) стали уходить к… Сукачеву.