– Миндовг в пух и прах разгромил рыцарский учебный лагерь на озере Дурбе, – сияя, доложил он. – Старые рыцари перебиты все до единого, а заодно и много молодых. Оружие и брони Миндовг частью увез, частью изломал и все спалил дотла. Мы с ним прикинули, что рыцарям теперь лет десять головы ломать, не меньше.

– Слава Тебе, Господи! – Невский с облегчением перекрестился. – Одной занозой меньше. Теперь главное – восток.

Он походил, печатая кованые шаги. Отхлебнул стоя вина, похмурился.

– Мы с Андреем в Орду поедем и отца будем ждать там. Там сейчас судьба Руси решается, Яков, там. Нам бы лет пятьдесят без войн – и воскреснем. Ты за меня здесь останешься за боярами приглядывать.

Стали готовиться к поездке, которой Андрей был даже рад: тоска заедала. Однако пока готовились, пока подарки отбирали – важное было дело, поскольку, как выяснилось, татары оказались очень обидчивыми, – всполошился капризный Новгород. Как да почему – никто понять не мог, а сына Александра Невского тем не менее из города выгнали, пригласив вместо него князя Ярослава Ярославича Тверского, сына отбывшего в Каракорум великого князя Ярослава. Узнав об этом, Невский рассердился не на шутку, поднял дружину и повел ее на Новгород. К счастью, ума у родного брата хватило: убрался восвояси без брани, новгородцы согласились принять назад княжича Василия, но времени на этом потеряли немало.

– Глупцы Русь на куски дерут, – раздраженно говорил Невский, вернувшись с этого малопочтенного похода. – Это – мое, то – мое и то мое тож. Жадность нас губит, Андрей, и губить будет, покуда за всю землю Русскую думать не научимся. Таких нещадно бить надо, про всякое родство забыв. Чтоб им и впредь неповадно было.

Промолчал тогда князь Андрей. То ли еще по-юношески испытывая любовь и почтение к старшему брату, то ли просто час его еще не пришел. Он вообще вернулся из Галича не только очень расстроенным, но и во многом иным. Избегая впрямую спорить с Невским о том, что враг с Запада куда опаснее врага на Востоке, стал ссылаться на особенности Руси, на ее традиции, имея в виду чаще всего как бы само собой разумеющееся право ее князей как представителей единого Рюриковского рода отстаивать собственную независимость.

– Пращур наш Ярослав Мудрый это завещал.

– Резню на Липице завещал?

– Так уж сложилось, брат. Прошлое не переделаешь.

– Гнилое прошлое с корнем вырвать надо!

Андрей несогласно замыкался и уходил. Невский понимал, что он на перепутье, в чем-то пытается разобраться, что-то переосмысливает, и старался не очень нажимать. Брат перестал говорить о татарах, будто и не было их вовсе, и князь Александр втайне считал, что он понял необходимость долговременного союза с ними. И это Невского сейчас вполне устраивало.

Наконец они выехали в Орду, благополучно добрались до Сарая, где их встретил Чогдар. Встреча была теплой, почти родственной, но даже на дружеском пиру главный советник золотоордынского хана ни словом не обмолвился о том, когда же их примет Бату или хотя бы царевич Сартак. Поразмыслив, Невский понял причину: он сам предпринял эту поездку, цели ее хану были неясны, и потому он выжидал, когда князь Александр изложит их его советнику. Но Чогдар в первый вечер избегал деловых разговоров, откровенно ограничив беседу кругом семейных и дружеских воспоминаний.