Разговор иссяк. Следовало откланяться и уходить. Но я никак не мог заставить себя встать с дивана. Фира смотрела на меня прекрасными бездонными глазами. В них застыло спокойное ожидание. И тут я, ощущая себя полным идиотом, почувствовал, как к моим щекам приливает кровь. Покраснев, словно глупый подросток, я совершенно неожиданно произнес.

— Фира, если вы сегодня свободны, мы могли бы пойти в ресторан или в Большой зал консерватории на концерт.

Госпожа Базилевич мягко улыбнулась, в ее лице не промелькнуло ни малейшего удивления, очевидно, она давно привыкла к тому, какое впечатление на мужчин производит ее красота. Но она не успела мне ответить. Дверь класса приоткрылась, и в щель заглянул маленький, тощенький мужичонка самого плюгавенького вида.

— Фира, — пропищал он, — извини, мне надо ехать к Левушке, тебе придется одной домой отправляться.

— Надо так надо, — спокойно ответила Фира, не выказывая ни малейшего недовольства, — не волнуйся, милый!

Тщедушное существо кивнуло и исчезло. Я пребывал в состоянии легкой растерянности, вновь повисло молчание.

— Больше спасибо, — нарушила томительную паузу Фира, — но я замужем и не могу принять ваше предложение.

Я постарался сгрести в кучу все самообладание. Замужем? За этим сушеным кузнечиком? Однако каким образом сей невзрачный тип сумел окрутить такую женщину? Надо было уходить, и тут я от растерянности ляпнул уж совершенную глупость:

— Ну я же не предлагаю вам развестись. Просто сходим куда-нибудь, и все.

Фира снова мягко улыбнулась:

— Спасибо, но я очень люблю своего мужа, и мне приятно проводить досуг лишь с ним!

Очевидно, на моем лице отразилось горькое разочарование, потому что Фира быстро добавила:

— Иван Павлович, вы очень привлекательный мужчина и обязательно найдете женщину, которая вас по достоинству оценит.

Внезапно я совершенно по-детски спросил:

— Вы полагаете?

— Всенепременно, — кивнула Фира и коснулась своей ладонью моего плеча, — я точно знаю!

Тут дверь снова распахнулась, и появилась группа детей, одетых в странные черные костюмы с белыми пятнышками.

— Эфирь Яковлевна, — заныли они, — мы вас заждались.

— Сейчас, крошки-доминошки, — улыбнулась Фира, — можете пока готовиться, а я гостя провожу.

Пришлось мне встать и нехотя двинуться к двери.

Дети, шушукаясь и толкаясь, выстроились изломанной линией.

— Что они будут делать? — спросил я.

Честно говоря, мне хотелось использовать любую возможность, чтобы задержаться хоть на пару минут.

— Мы готовили выступление, — охотно объяснила Базилевич, — в марте должен состояться концерт, посвященный юбилею нашей школы. Это танец «Домино».

— «Домино»?

— Ну да! Видите — дети изображают костяшки. Очень симпатично получается!

— Какая интересная идея! — восхитился я. — Вы гениальный педагог!

— Что вы, — смутилась Фира, — я всего лишь самый рядовой преподаватель музыки. Все уже давно придумано до меня. В живые шахматы играли еще во времена Римской империи.

— Надо же! — кивнул я. — Никогда не слышал о таком.

— Вы почитайте замечательную книгу Иосифа Гольцова «Люди и игры», — посоветовала мне Фира, — вот там об этом подробно написано. — Потом она отвернулась от меня, хлопнула в ладони и сказала: — Итак, танцуем!