Генерала он застал прямо у порога гостиницы. Тот спешно съезжал. Пытался. Его люди лихорадочно распихивали вещи по тем четырем грузовикам, на которых и удрали из Лешно. А сам Герман нервно вышагивал рядом. Ну… до тех пор, пока из-за поворота не выехал бронеавтомобиль.

Фон Эйхгорн бросился в свой кабриолет и истошно заорал: «Трогай!» Но очередь из станкового пулемета пресекла эту попытку. Раз! И переднюю оконечность авто размочалило. Даже левого переднего колеса не осталось. Пулями размолотило, благо, что оно было из дерева[86].

Кто-то из сопровождающих Германа фон Эйхгорна выстрелил. Не то от нервов, не то стремясь дать бой. Но командир боевой машины разбираться не стал. Взял – и выкосил их к чертям собачьим. На дистанции в несколько десятков метров укрыться от губительного огня станковых пулеметов было непросто.

Генерал, бледный как полотно, уставился на своих людей. Полковников, майоров, капитанов… все они лежали вперемежку, растерзанные пулями. Кто-то еще шевелился, но Герман не испытывал иллюзий. Им недолго оставалось. С такими ранами не живут.

– Герман фон Эйхгорн? – поинтересовался неизвестный ему русский офицер с наглой мордой лица.

– Да, – глухо отозвался тот.

– Не писали бы про меня гадостей в телеграммах – смогли бы спокойно удрать. А так – извольте, – произнес Меншиков, кивнув на грузовик, в котором генералу предстояло продолжить свой путь.

Фон Эйхгорн не смог сделать первый шаг сам, поэтому ему помогли. Подбежали два бойца и, разоружив старика[87], препроводили его «под белы рученьки». Когда же генерала проводили мимо Меншикова, тот притормозил пленника и шепнул на ушко:

– Вы не поверите, как мне хочется сломать вам лицо.

– Но почему? – удивился Герман.

– Вы меня поносили. За глаза. Надеюсь, в дороге вы будете паинькой. Поверьте – мне нужен только повод. В конце концов мне все равно, в каком виде сдавать вас по прибытии. Уставом не регламентируется состояние захваченного пленника. Живой. Говорить может. Ну и славно. А то, что рук-ног нет, то не беда. Вы поняли меня? Надеюсь, что поняли.

Сказал и кивнул бойцам, дескать, ведите дальше.

Больше ничего интересного в городе не произошло. Бреслау потихоньку охватывала паника. Чему способствовали не только звуки стрельбы и взрывы гранат, но и пожар в комендатуре. А Меншиков двинулся «на выход». Уже совсем рассвело. Скоро над Лешно появятся самолеты и начнут его искать. Вдоль дорог, разумеется. И чем дальше он уйдет от тех мест – тем лучше. Время. Время. Время. Оно стало каким-то сжатым и спрессованным. Ротмистр даже на возню с генералом себя едва уговорил. Так-то он был не очень-то и нужен.

Через пятнадцать минут колонна достигла первого железнодорожного моста через Одер. Остановилась, пропуская состав в Позен. После чего продолжила движение. Оставив лишь отделение линейного взвода с бронеавтомобилем и сапером, чтобы прервать это безобразие. Заранее заготовленные фугасы, электрозапалы и подрывная машинка[88] радикально облегчили это дело. Быстро, ловко и просто.

За спиной, в городе, слышали редкие выстрелы. Меншиков улыбнулся. Кто-то не выдержал и сорвал с места ландвер, сняв охрану со складов. А обыватели бросились их грабить. Голод не тетка. Впрочем, беспорядки были очень своевременны. Пусть и ненадолго, но они затрудняли его преследование…