Я думала, что там будет потом, после смерти? Если правду говорят, что душа человека, отделяясь от тела, все видит и слышит, значит она где-то и как-то живет. Ну, во всяком случае, какое-то время. Правда, что у меня отделится, я до конца не понимала. Если верить Степаниде, то души-то у меня больше и нет, ее украл Булат. В такие моменты, когда я осознавала это, пыталась понять, что испытываю. Вот ведь еду сейчас в Катину деревню исключительно ради того, чтобы спасти от смерти лесного духа, который занимается всякими пакостями время от времени. Ну а как еще можно назвать то, что он похищает души? И я лишь одна из многих, кто пострадал по его вине. И, наверное, мне единственной он решил вернуть душу, если верить рассказу Всеволода Всевидящего. Уж не знаю, что его побудило на это, но ради такого случая он даже решил расстаться с жизнью. Но так во мне говорил скептицизм, который стал моим постоянным спутником в последнее время.

В такие же минуты, как сейчас, когда на меня находило озарение, я понимала, что верни мне Булат душу и возроди меня к жизни, не нужна она будет мне без него. Так зачем мне тогда исцеление? Пусть уж лучше он живет за нас обоих. И возможно, он больше не будет похищать другие души. Понимала, что рассуждаю наивно, но так хотелось в это верить.

Интересно, сколько мне еще осталось? Я посмотрела на Катю с Ариной. В последнее время они настолько привыкли к моей молчаливости, что общались только между собой. Хорошие они, шевельнулось в душе что-то теплое, верные. Я их никогда не забуду, и если мне суждено переродиться когда-нибудь, я бы хотела иметь именно таких подруг. А Арине я была особенно благодарна, за то что скрасила мои последние дни. Что ни говори, а приключений у нас выдалось предостаточно.

Я слабо улыбнулась и поймала на себе внимательный взгляд Арины. Показалось мне, или в уголке ее глаза действительно блеснула слеза? Но она уже вернулась к прерванному разговору с Катей.

– Боже мой, Мирочка, какая ты стала худенькая и бледненькая, – всплеснула руками Катина мама, встречая нас на крыльце.

– Мам, не надо, – взяла ее Катя под руку и потащила в дом. – Девчонки, идите в мою комнату, располагайтесь, – махнула она нам.

Конечно, ни о какой ночевке на веранде и речи быть не могло. Сейчас там спать было бы очень холодно. Поэтому раскладушки нам решили поставить в Катиной комнате. В тесноте, да не в обиде, уверила нас подруга.

– Ну и собачеевка, – поежилась Арина, скидывая сумку прямо на пол и прикладывая руки к батарее.

Катины родители уже включили отопление, и в доме было тепло и сухо. А еще пахло кислыми щами. Но запах этот не вызывал во мне прилив аппетита. В последнее время я вообще ничего не ела, только пила. Наверное, и правда стала похожа на анорексичку.

– Арин, скажи, я ужасно выгляжу? – спросила я, отворачиваясь от окна, в которое смотрела какое-то время на грустный по-осеннему огород.

– Как тебе сказать? – задумчиво произнесла Арина.

– Как есть, так и скажи. Не бойся, слова твои меня не убьют.

– Ну вообще, да, – медленно кивнула она, словно все еще размышляя, говорить ли мне правду. – Ты мне сейчас напоминаешь героя романа Стивена Кинга «Худеющий». И чувства вызываешь примерно такие.