Нет, она не представляла, она замерзла и хотела поскорее в метро, но ее растрогал его потрясенный вид:

— Ты хочешь туда пойти? Ты хочешь с ним поздороваться?

— Я на это неспособен. К тому же, ты знаешь, это роскошный отель… У меня не хватит денег угостить тебя даже оливкой…

И всю дорогу он только об этом и говорил: о философии Бернара Франка, о его культуре, о великолепных книгах, которые он написал, о его стиле, о его флегматичности, о его элегантности и так далее и тому подобное.

Волнение, ломаный язык, бормотание, неудержимый поток речи экзальтированного писаки, акт второй, сцена третья.

Она рассеянно слушала его лепет, подсчитывая, сколько станций им надо еще проехать, а потом, в какой-то момент, он добавил, что эта тень в белом шарфе была лучшим другом Франсуазы Саган, что они вместе были молоды, богаты и прекрасны, вместе читали, писали, танцевали, играли в казино и кутили, и вот это ей запомнилось, и то, как она тогда размечталась.

В подземном туннеле тем ледяным ноябрьским вечером она прижалась носом к окну, чтобы не видеть своего блеклого отражения, и задумалась о том, каково это тусовать с Саган…

Да, ей бы этого хотелось, и теперь она сожалела о том, что ей не хватило смелости последовать за ним в его роскошный мир. За ним… За другом Гэтсби…

Молча, держась за руки, они ехали в тот вечер по девятой ветке метро, предаваясь своим сомнениям, мечтам и сожалениям.

На следующий день Бернар Франк умер.

Здравствуй, печаль.

Матильда резко затормозила.

Роскошные отели… Она забыла про отели…

Ну и шляпа.

Поставив ноги на землю и облокотившись о руль, она засмотрелась на консьержей, пританцовывавших вокруг изысканных машин с номерными знаками разных налоговых гаваней, в который уж раз с изумлением отдавая дань уважения пронырливости и всемогуществу жизни.

Потому что именно там его надо было искать…

Конечно, именно там.

За этим величественным фасадом, в каменном особняке, к которому и не подступишься, на улице Фобур-Сент-Оноре, носящей имя святого чудотворца и покровителя всех гурманов.

Он был там, и она вынуждена была признать, что и тут слова снова правили бал. Слова их познакомили, слова их разлучили, и слова снова сводят их вместе.

Так что это правда: литература — это круто, а Матильда не всегда бывает права.

Она с облегчением признала свои заблуждения, и ее разрушительная первая любовь наконец нашла свое оправдание: неважно, что писатель преподнес ей слова с большей нежностью, нежели любил ее, зато он сдержал свое обещание.

Почти семь вечера. Неудачный момент для встречи на кухне…

Ладно… Она вернется.

Она удалялась со спокойной душой и, опираясь на своего старенького Жанно, любовалась собственной улыбкой во всех витринах квартала до самого перекрестка с улицей Руаяль.

Конечно, это было бесценно, не всегда свидетельствовало о хорошем вкусе и частенько не получалось, но все равно… улыбаясь, она выглядела прекрасно.

Даже чересчур прекрасно…

Все это было слишком уж хорошо, чтобы быть правдой!

А вы поверили? Серьезно? Нет, но на что вы надеялись? Что она заявится на следующее утро, подпрыгивая от нетерпения, попросит его позвать и что он — шабадабада-шабадабада — предстанет в мутном сиянии и побежит к ней в замедленной съемке вместе со взлетающими голубями, а камера будет крутиться по кругу, снимая их с разных сторон?