– Знаю, – ответила Амалия с иронией. – Вместо книги он написал цикл статей, который, впрочем, не имел особого успеха. Мистер Бэрли пытался рассуждать там об истории России и о характере русского человека, но почему-то все время сбивался на русских женщин: какие они непостоянные и как они не умеют выбирать правильного мужчину.

– Странно, – удивился Волин, – и чем его так задели русские женщины?

– Кто знает! – пожала плечами его собеседница и улыбнулась.

Тут, пожалуй, можно было бы написать слово «конец», но наш эпилог будет неполным без неподражаемого дядюшки Амалии, тем более что читателя наверняка заинтересует, сдержала ли баронесса Корф слово и подарила ли своему родичу два портсигара, которые были ему обещаны. И в самом деле, через некоторое время после того, как Амалия со своими домочадцами вернулась в Петербург, она пришла к дяде с двумя небольшими коробками, упакованными как подарочные.

– Это мне? – спросил Казимир с трепетом; потому что больше всего на свете он любил получать подарки.

– Все, как мы уговорились, – отозвалась племянница, отдавая ему коробки.

Казимир аккуратно развязал ленты, снял оберточную бумагу (характер не позволял ему срывать ленты в спешке и сдирать бумагу, даже если он больше всего на свете хотел добраться до содержимого) и вынул из первой коробки золотой портсигар, который лег в его руку так, словно был предназначен только для него, и ни для кого больше.

– Это, так сказать, вариант на выход, попроще, – пояснила Амалия, забавляясь. – То, что ты просил сначала, находится во второй коробке.

– Боже, – вскричал Казимир в экстазе, открыв вторую коробку, – да это и есть тот самый портсигар, который я видел в детстве!

Это был, прямо скажем, не портсигар, а какой-то музейный экспонат, созданный из золота кудесником-ювелиром и украшенный цветной эмалью и крупными бриллиантами, которые сверкали так, что глазам становилось больно. Казимирчик вертел его в руках и поглаживал, как любимую игрушку, а выражение его лица… впрочем, выражение его лица вы можете представить сами.

– Я не подозревала, что это тот самый портсигар, – сказала Амалия. – В любом случае я рада, что он тебе так нравится.

Однако не прошло и недели, как Амалия заметила, что дядя не носит портсигар дома и даже не держит его на виду – что было бы вполне естественно, если учесть, что речь идет о вещи, о которой ее нынешний владелец мечтал с детства.

– Дядя, в чем дело? – напрямик спросила Амалия, устав ломать голову над этим феноменом. – Где твой портсигар? Ты что, его потерял?

– Нет, – сокрушенно ответил Казимир, – я убрал его в стол.

– Но почему? Мне казалось, что тебе приятно будет видеть его… – Дядя молчал и только вздыхал, глядя куда-то мимо племянницы. – Что, бриллианты оказались недостаточно чистые? – догадалась Амалия. – Или у портсигара обнаружился какой-то дефект? Ты только скажи, все можно исправить…

– Не могу я его видеть, – проворчал Казимир. – Он притащил с собой слишком много воспоминаний, понимаешь? Как только я беру его в руки, я сразу же вспоминаю о том, какие мы с твоей матерью были нищие в то время… как нами помыкали родственники… как я недоедал и плохо одевался… Он заставляет меня думать о том, какой я был несчастный… и оттого я совершенно не радуюсь тому, что через столько лет он у меня оказался.