На карте показал расположение частей на утро. Всё очень неточно. Будем сами искать. Одно ясно – город голый. Те номера полков, что отмечены на карте, просто номера. Они ещё под Харьковом огребали, теперь здесь. А по противнику вообще ничего не знают – сколько, где?

Одна радость – мне придали батальон НКВД из воронежских милиционеров. Они уже, правда, успели огрести от немцев. Да так, что в Воронеж отвели. Пришёл и командир батальона, капитан Попов. Доложил, что в батальоне сто сорок семь человек. Рота.

– Капитан, мне вы не как стрелки нужны. На мостах происходит чёрт-те что! Навести порядок. Отступающих военнослужащих задерживать, кормить и заставлять копать окопы. Готовить предмостные укрепления. Задача ясна?

Капитан приуныл. Бегущие с поля боя – это всё одно, что буйнопомешанные, только с оружием.

– Не горюй, я казачков подошлю. Иди, распорядись о выдвижении батальона. Я на машине, подкину. Да и сам погляжу.

В штабе согласовал вопросы взаимосвязи и снабжения, поехали к основному мосту через Дон.

Батальон НКВД оказался хоть и немногочисленным, но на полуторках. Поэтому они уже вовсю преумножали безобразия на мосту. Я достал свой личный флаг, где на красном поле в углу была звезда, а в центре тот же трафарет, что и на «Единороге» № 013. То есть медвежья морда. С помощью складных трубок собрал древко и с флагом заехал на мост.

– Есть среди вас русские люди, или трусы одни остались? – заорал я так громко, как смог.

Подождал, пока поутихнет многоголосый гвалт, повторил вопрос.

– И чё? – был мне ответ.

– Куда бежим, братцы? В Сибирь? Добровольно? Тут уже центр русской земли. Её тоже врагу отдадим? Так я ещё раз спрашиваю, есть среди вас русские люди? Кто со мной встретит врага оружием? Кто проломит им череп?

– Ты чем череп ему проламывать будешь? Этой палкой с тряпкой? – крикнул один заросший щетиной солдат в распахнутой прожжённой шинели, несмотря на жару, и в обмотках.

Я достал ТТ и выстрелил ему в грудь.

– Это не тряпка, а символ нашего государства. Если вы забыли, то я напомню, что все вы давали присягу. И от неё вас никто не освобождал. И я не палкой буду проламывать черепа. У меня танковый полк, но не хватает пехоты. И я призываю вас к долгу и совести. Я здесь, обещаю вам кормёжку, оружие, патроны и честь. А там вас ждут батальоны НКВД, штрафные роты и бесчестие. Подумайте, братцы. Это Воронеж. За ним – Урал. Сибирь. Куда вы бежите? Кому вы полстраны отдали? Кому детей и жен со стариками оставили?

Я не скажу, что моя речь сильно подействовала. Скорее подошедшая конная сотня, размахивающая сверкавшими на солнце шашками. Но движение по мосту удалось ввести хоть в какие-то рамки. Бойцы кучковались перед мостом, где записывались в сводные роты. Наладили подвоз питания, оружия, боеприпасов. Началось строительство предмостного укрепления.

Отправил на разведку Кадета с его «Егерями» и «Сталкер» сапёров.

Дотемна мотался по западному берегу с казаками и милиционерами, наводя порядок в этом паническом бедламе. Как стемнело, комбат батареи «Единорогов» доложил по рации, что колонна приведена в походное положение, и запросил маршрут. Я ему объяснил путь выдвижения и точку выхода. К мосту. Сам отправился туда же. Там собралось уже достаточно отбившихся от своих частей красноармейцев. Милиционеры даже задержали батарею «сорокапяток» в составе трёх орудий на конной тяге без снарядов. Командовал остатками батарейцев пожилой старшина батареи. Из командиров больше никто не уцелел. Хотел взять орудия с собой, но вид пушкарей был очень уж жалок, да и пока подвезут снаряды… Пушки заняли огневые позиции позади окопов сводных рот. Я обратился к бойцам: