Как будто услышав мои слова, из лесу выехал десяток, встали ровной линией и давай палить из мушкетов.

И чего толку из такой стрельбы, только порох переводить – пули на излёте шлепались в стены, оставляя небольшие вмятины в брёвнах. Что-то здесь не так. Я по стене побежал к дальней башне. Воевода встретился буквально через двадцать шагов, усмехаясь, смотрел на стрельбу шведов.

– Пойдём-ка, Пафнутий, посмотрим с тыла, эту комедию они не зря перед нами ломают; кабы не отвлекали от задней стены.

Воевода нахмурился; приказав ещё пятерым воинам идти за ним, двинулся за мной. Ещё не дойдя, мы услышали частую стрельбу и крики обороняющихся.

Вовремя подоспели – воины встали за укрытые стены и стали из луков посылать стрелу за стрелой в нападавших. Жалко, пушечку не перетащить. Я выбрал цель, приложился к мушкету. Выстрел. Ещё двое уже не полезут на стены. Подбирая убитых, шведы откатились к леску.

Воевода повернулся ко мне:

– А как ты догадался, что они здесь полезут?

– Сам подумай – десяток человек стреляют, видя, что без толку, не двигаются вперёд. Явно отвлекают. От чего? От обходного манёвра. Думай, Пафнутий, воинское дело – не только мечом махать или из лука стрелять, а допреж думать.

Воевода нахмурился, не понравились ему мои слова. В конце концов я не новый доллар, чтобы всем нравиться. Не подоспей мы вовремя, ещё неизвестно – забрались бы шведы на стену? Потеряем стену, прорвутся в город, не устоять – бой сразу разобьется на множество мелких стычек, а поскольку боеспособных горожан меньше, чем шведов, не трудно предвидеть исход. Все это я попытался внушить Пафнутию.

– Ладно, сам понимаю, что стены надо держать; что обиделся – извини, впредь наука будет. Давненько нас никто не беспокоил, вот жирком и обросли. Я предлагаю тебе, Юрий, оборону ворот возглавить, чую – воин ты сметливый да умелый. А я за тылами присмотрю, не беспокойся, здесь не прорвутся. Ежели что – гонца посылай, любого из горожан. С тобой Игнат Косой пойдёт, он город и стены хорошо знает, в случае чего у него спросишь. По рукам?

Я вынужден был согласиться. Трудно командовать людьми, не зная, кто на что способен, не зная города, слабых мест городских стен.

Вернулся к воротам. Местные женщины уже развели костры и варили похлёбку для воинов. Пока одна смена дежурила на стенах, другая по-быстрому пообедала. Я тоже вспомнил, что с утра ничего не ел.

Подсел к мужикам. Мне вручили миску и ложку, и я, обжигаясь и дуя на ложку, стал есть вкуснющую пшёнку с мясом. Мяса и масла хозяйки не пожалели. Если город возьмут, врагам меньше достанется, устоит – дело наживное, заработают снова. Рядом со мной сидели во второй смене обедающих почти все из псковского обоза. Один из купцов пробасил:

– А говорил, что лекарь, вона как с пушкой да самопалом обращаешься, как кухарка с картошкой, видно, опыт богатый.

– Истинно – лекарь. Сначала калечу, потом лечу. – Мужики засмеялись.

– Это не ты нам за подводу платить должен, а мы тебе за оборону от ворога.

– Рано о деньгах говорить, православные, ворог сильный, его ещё одолеть надобно.