– Не велико умение – сделать операцию на трупе! – подняв руки и прервав аплодисменты, сказал я. – Труп молчит, у него не идёт кровь, ему не больно. С живым человеком значительно сложнее – надо перевязывать сосуды, смотреть – нет ли болевого шока; если есть признаки – добавить обезболивающих, а самое главное – выходить после операции, не дав развиться осложнениям. В этом состоит искусство врачевания.
Я ещё с полчаса рассказывал о хирургии, о диагностике разных заболеваний. Иногда меня не понимали, и мне приходилось разжёвывать прописные истины, известные с первых курсов современным студентам.
Я прервал себя сам:
– Простите великодушно, мой маленький экскурс в хирургию затянулся, с позволения вашего учителя продолжим в другое время.
Студенты разошлись, горячо что-то обсуждая, а Жильбер схватил меня за руку, буквально потащил в свой кабинет.
– Уважаемый Юрий! Сегодня я на практике убедился в Ваших знаниях. И хотя временами вы выражались не очень понятно, все было очень интересно. Может быть, завтра продолжим? Тему выбирайте сами.
– Предлагаю вам подобрать больного с не очень серьёзным заболеванием, а прооперировать вместе. Это будет очень хорошим занятием для будущих медиков.
– Да, да, я согласен!
На следующий день, придя в Сорбонну, я осмотрел пациента. На его ноге – ниже колена – красовалась приличных размеров опухоль. Не онколог я, да где его здесь найти. Придётся ампутировать ногу ниже колена, а после некоторых раздумий я решил взять чуть выше и вычленить по коленному суставу, протезировать в дальнейшем будет легче.
Операция прошла успешно, без осложнений. Каждое своё действие я объяснял, а ассистировали двое студентов постарше. Тогда ещё не было разделения на курсы; каждый преподаватель набирал группу и вёл от начала до окончания. С моей точки зрения, это было неправильно, я попытался объяснить всю нелепость Жильберу, однако тот, к моему удивлению, стал отстаивать существующий порядок. Ну что ж, со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
Я посещал занятия почти каждый день, читал лекции, делал операции, причём подбирал пациентов раз от раза сложнее и интереснее. Жильбер от удовольствия лишь потирал руки.
Через месяц я все-таки решил поменять существующий порядок. Я же не в Сорбонне работаю, надо и на хлеб зарабатывать, деньги пока были, но и зима вся впереди, на дорогу опять же расходы. Нашёл в аренду первый этаж дома, куда и переехал из гостиницы. Надо начинать собственное дело, инструменты были, Жильбер обещал поставлять пациентов. Ему и так было неловко – месяц я работал, делал сложные операции, но жалование не получал. Пациенты не заставили себя ждать.
Буквально на следующий день заявился солидный господин, лицо его было обезображено страшными ожоговыми рубцами. Господин невнятно поздоровался, объяснив, что его ко мне направил месье Пако. Лицо, вернее его левую сторону, обожгло на пожаре два года назад. И хотя у месье солидное состояние, никто, даже за большие деньги, не берётся привести его в порядок.
– Поймите, – горячился он, – со мной не хотят общаться партнёры, моё лицо их пугает, я не могу выйти в свет, а мне необходимо налаживать контакты – невозможно переложить все переговоры на помощника, дело страдает.