В один из ненастных осенних дней, когда моросил мелкий дождь и не хотелось выходить из дома, ко мне прибежал посыльный:

– Месье Жильбер срочно просил явиться в клинику.

Выбирать не приходилось, пришлось одеваться и мокнуть под дождём. Своим извозчиком и выездом я не обзавёлся, решив не тратить деньги зря: до весны оставалось уже немного, а там и отъезд не за горами.

На кафедре оказалось неожиданного много народа. Я нашёл Жильбера, и он завёл меня в комнату. На столе лежал окровавленный мужчина – Жильбер кивнул на него – герцог Анжуйский, Филипп. Было совершено покушение кинжалом в грудь и живот. На мой взгляд – потеряно много крови, не жилец. Я осмотрел пациента – мужчина был бледен, пульс частит, из раны в груди пузырится кровь – наверняка задето лёгкое.

Попробовать можно, но где взять кровь для переливания? Вернее, доноров найти можно, но нет реактивов для определения группы крови и резус-фактора.

– Все, Жильбер, говорить времени нет. Если не оперировать – он покойник, попробовать можно, но гарантий нет.

Жильбер испугался: случись нехорошее – Людовик запросто казнит, он и за меньшие прегрешения бросает в Бастилию или отрубает голову. А здесь – ведь герцог его племянник. Лицо Жильбера стало таким же бледным, как и у раненого герцога.

– Что же делать, что же делать? – Он заламывал в отчаянии руки и бегал по комнате.

– Жильбер, возьмите себя в руки, готовьтесь к операции.

Мы помыли руки, студенты стащили с раненого одежду. Быстро осмотрев раны, я решил начать с живота. Рану в грудной клетке пока заткнул тампоном, чтобы не подсасывался воздух. Была не была, у раненого просто нет шансов выжить, без помощи он умрёт в ближайшие пару часов.

Вскрыли брюшную полость – полно крови, жалко, нет электроотсоса, придётся сушить тампонами. Полностью осушить не удалось, но хотя бы ранение нашли – сильно кровила брыжеечная артерия. Ушили, нашли ранение желудка. Ушили, по быстрому зашили живот.

Хотя все старались делать быстро, время летело. Вскрыли грудную полость, в плевре тоже полно крови, нашли кровоточащий сосуд, ушили, перевязали.

Наложили швы на кожу. Вроде все. Раненый хрипло и часто дышал, пульс частит, слабого наполнения. Тяжелый! Очень тяжёлый больной. Сейчас бы ему капельницу, кровь перелить, растворы всякие. Я аж зубами заскрипел от злости и бессилия.

Теперь от нас ничего не зависело, только от организма пациента. Хватит сил – выкарабкается, нет – мы сделали, что смогли.

Почти сутки мы не отходили от раненого, состояние оставалось тяжёлым, бинты чуть подмокали, но это нормально. К исходу вторых суток герцог пришёл в себя, мутным взглядом обвёл глазами потолок, нас. Прошептал: – Где я? – Жильбер сразу же ответил:

– В больнице Сорбонны, вы были ранены, мсье, нам пришлось вас оперировать.

– Пить!

Я поднёс к губам тряпицу, смоченную водой. Раненый жадно высосал воду.

– Ещё!

– Нельзя вам пока.

– Мои люди здесь?

– Да, стоят в коридоре.

– Позовите!

– Вы слабы, Вам пока не надо много говорить.

– Это очень важно.

Я вышел в коридор: у дверей стояли трое людей герцога, за прошедшие двое суток они уже примелькались.